Текст песни евгений коновалов - а за окошком ветер вьюжит. Почему Бога не видно? А другом видит бог стал

30.01.2012

Наверное, для большинства христиан вопрос, представленный в заголовке, уже решен. Одним уже давно известны соответствующие «отрывки из Библии» и привычно ощущение такой близости Бога, которое в чем-то отвечает нашим представлениям о дружбе. Другие могут лишь шарахнуться от самой мысли такого «понижения» Непостижимого и Всемогущего Бога, Грозного Судии. Я не намерен доказывать обратное никому из этих “убежденных”. Но я надеюсь, что эта статья поможет первым осознать «границы» и основание такой дружбы, вторым - что мысль о «дружбе» с Богом на самом деле не есть некое «кощунство», а и тем и другим - что все тут не так просто, как может показаться на первый взгляд .

Все, что мы знаем о Боге, знаем из Его слов и деяний. Он Сам открывает нам Себя. И христиане, которые верят, что Бог во Христе - их «лучший Друг», думают так главным образом не потому, что полагают свое общение с Ним заслуживающим такой высокой оценки. Они просто верят, что Бог «представился» им Другом, а, значит, они могут так называть Его с Его же слов.

Проблема такого подхода именно в том, что на самом деле нигде в Библии не говорится о том, что Иисус или тем более Бог Отец - наш Друг . В нескольких местах говорится лишь о том, что определенные люди именуются «друзьями» Бога, что, конечно, не одно и то же (к примеру, так может обращаться к нам руководитель на работе, но вряд ли мы позволим себе так же обратиться в ответ). В Писании никто не называет себя другом, братом Христа (или Христа - своим Другом, Братом), а все мыслят о Нем как о Господине. Даже Иуда (не Искариот), кровный брат Иисуса, начинает свое послание так: «раб Иисуса Христа, брат Иакова…» (Иуд.1).

И все же очень полезно рассмотреть отрывки, где говорится о Божьих «друзьях», тем более, что их очень не много. В первом из них (Исх. 33:11) повествуется, что «Господь говорил с Моисеем лицем к лицу, как бы говорил кто с другом своим». Вообще-то сама скиния, куда входил Моисей для общения с Богом, слабо напоминала «тихую беседку». Она была святилищем, местом поклонения и жертвоприношений. Вряд ли она создавала ту «непринужденную обстановку», которая соответствует нашим представлениям о дружбе. В любом случае мимо нашего внимания не должно пройти главное: Моисей удостоился такого высокого звания именно тогда, когда Бог как никогда близко открывался ему - «лицем к лицу».

В Ис. 41:8 и 2Пар. 20:7 Божьим другом назван Авраам. Заметим, что слово, использованное в этих стихах, в разных падежах употребляется в Ветхом Завете более 200 раз, и в подавляющем большинстве случаев оно передается как «любить», «любящий» или даже «любовник». К счастью, сейчас никому не приходит в голову так обращаться к Богу. В любом случае здесь не имеется в виду дружба, которая напоминала бы ту, что возникает между людьми, иначе вряд ли в этом же стихе (Ис. 41:8) Израиль назывался бы «рабом» Божьим.

В Новом Завете апостол Иаков, явно имея в виду вышеуказанные тексты, пишет: «И исполнилось слово Писания: “веровал Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность, и он наречен другом Божиим”» (2:23). Но из этого вряд ли следует, что апостол пытается дать свое толкование ветхозаветным отрывкам. Он говорит о дружбе с Богом в противовес дружбе с миром (4:4). Апостол Иаков думает не о добрых, приятельских отношениях между людьми и не проецирует их на отношения Бог-человек, а рассуждает о дружбе в смысле мировоззренческих предпочтений. Ведь «мир» не может быть нашим другом в буквальном смысле. Так же и Бог. Апостол мыслит категориями «друг» - «враг», «за нас» - «против нас». И в этом смысле, конечно, Бог - за нас, Он - на нашей стороне, Он - наш «Друг».

До этого мы говорили о героях Ветхого Завета. Но не изменилось ли многое с приходом Христа, в Котором Бог стал к нам ближе? Ведь, согласно Евангелию от Иоанна (15:13-15), Иисус прямо назвал нас Своими друзьями. Разве после этого мы не можем называть Его своим Другом? В самом деле, сколько личных свидетельств и христианских песен сводятся к тому, что после всех разочарований, которые постигали нас в миру из-за непонимания, отвержения и предательства со стороны близких нам людей, мы, наконец, нашли верного Друга, Который нас полностью понимает. Но действительно ли Христос, называя нас Своими друзьями, имел в виду именно это?

Сначала отметим, что дружба, о которой идет речь в Евангелии, подразумевает не только верность Христа - верность до смерти (13 стих), но и нашу верность Его заповедям. Не думаю, что кто-то из нас был бы в восторге, если бы какой-то человек предложил нам дружбу при условии добровольного подчинения ему. Поэтому (и это, конечно, признают все) в дружбе со Христом нет того «равноправия», которое характерно для дружбы между христианами. В наших отношениях с Ним сохраняется подчиненность. В этом смысле различие между рабом и другом, проводимое здесь Христом, даже не так радикально, как в следующем - пятнадцатом - стихе. Именно в нем, как мне кажется, раскрывается суть «дружбы» между Богом и человеком.

«Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего». Здесь речь не о наших проблемах, которые Иисус как настоящий Друг обязательно поймет и решит. Здесь речь даже не о личном общении. Речь о том, что Иисус раскрывает Себя, ничего не утаивая, а передавая то, что «слышал от Отца». Таким образом, мы становимся Его друзьями, «сотаинниками». Основная мысль этих стихов не в том, что Иисус открылся нам как Друг, Который все понимает. Смысл в том, что Он открылся нам как Своим друзьям, так что теперь мы можем понимать Его и Отца! Поэтому странно, что именно этот интерес к отрытому Христом в Писании часто совсем не наблюдается среди тех, кто любит называть Иисуса своим Другом, ограничивая при этом отношения с Ним субъективным мистическим опытом.

Может показаться, что исповедание Бога своим Другом одухотворяет само понятие дружбы и свидетельствует о большом духовном росте. На самом же деле этим самым можно, напротив, низводить наши отношения с Богом к человеческим понятиям о дружбе. Таким образом, следует подумать о связи вертикальных и горизонтальных отношений. К слову, я слышал множество песен о «моем лучшем друге Иисусе», но я еще никогда не слышал, чтобы кто-то начинал молитву со слов «мой Друг…» (по-украински - «Друже…»). Это наблюдение подсказывает, что молитва, особенно в общинном контексте, дарует нам верное восприятие «вертикальности» наших отношений с Господом и Спасителем. Я объясню это с помощью двух общеизвестных примеров из Библии .

Сотворив человека, Бог пребывал в совершенном союзе с ним. Адам мог беспрестанно наслаждаться близостью с Творцом. И тем не менее Бог увидел, что даже в этом общении Адам одинок , что ему плохо одному: первое «нехорошо» (Быт. 2:18) после стольких «хорошо» дней творения (Быт. 1:10,12,18,21,25)! При этом Бог не почувствовал Себя обиженным. Значит, для человека естественно разделять радость и делиться тревогой с кем-то «осязаемым», и Бог понимает эту потребность. Именно поэтому была создана Ева. В ней Бог даровал Адаму друга (подругу).

Другой пример - из Евангелия. Когда Христос говорил, что покинувшему своих друзей и родных воздастся во сто крат, Он не обещал, что Сам станет для него братом или другом, и этого для него будет достаточно . Нет. Он обещал дать ему новых братьев и сестер (Мф. 10:29,30). Он обещал поместить его в общину.

Бог не пытается быть или становиться для нас «всем», Кем-то незаменимым во всем. Он создал других людей и весь мир для нашего блага. Если же мы отказываемся от всего этого «в пользу» кажущейся близости с Ним - мы обкрадываем сами себя. Если люди говорят, что им не нужно никого, кроме Бога, они лишь неловко пытаются прикрыть свой индивидуализм. Они находят Бога мертвых, а не Бога живых; «своего» Бога, а не «Отца нашего».

Таким образом, христианское исповедание не обязывает находить во Христе Друга. Гораздо важнее (а на практике - еще и сложнее) в друге, в брате, в ближнем - находить Христа (Мф. 25:21-35). А во Христе - находить Бога.

Дмитрий Бинцаровский

Меня с детства занимал вопрос – «Почему Бога не видно?» Почему нельзя с Ним поговорить так же, как с любым человеком? Потрогать Его, чтобы ощутить Его реальность в полной мере? Ведь именно ощущения реальности и недостает, когда слышишь многочисленные рассказы о Боге от других людей. Отсутствие ответа подрывало мою веру в Бога, и как я теперь понимаю, не случайно.

Однажды в храме я пожаловался на исповеди на свое маловерие и посетовал, что не живу в те времена, когда Господь ходил по земле, чтобы мне Его увидеть. На что батюшка справедливо заметил, что я увидел бы человека. Поэтому простое зрение вряд ли мне помогло бы. Для того, чтобы увидеть Бога, нужно что-то еще. Так что же?

С самого начала необходимо определиться с тем, что для нас означает слово «видеть». Под зрением я понимаю восприятие, которое наравне с другими нашими чувствами рождает ощущение, которое интерпретируется эмоционально и логически. К примеру, я вижу (ощущаю) красивое (ассоциативная эмоция) дерево (осмысленный образ). Основной смысл этого разбора в том, что интерпретация является неотъемлемой частью акта зрения. И даже при отсутствии физиологических препятствий искажение интерпретации приводит к ослаблению зрения (полное отсутствие интерпретации означает слепоту).

Из этого примера можно сделать вывод, что если с органами восприятия у нас все в порядке, а Бога мы не видим, значит, страдает «логика» нашего зрения. Здесь уместно вспомнить текст Священного Писания: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5:8). Это констатация факта. Сердце интерпретирует наши ощущения. Чистота – правильность интерпретации не менее важна, чем чистота самого органа восприятия (в случае чувственного зрения – глаза).

Доброе восприятие окружающего – это то, что подчас привлекает в церковной среде, интуитивно представляясь верным. Большинство обсуждаемых в церкви вопросов касается исполнения евангельских заповедей, любви к ближнему. Этим духом невольно хочется проникнуться, не вникая даже в вопрос о реальности Бога – его источника. Но тут подстерегает соблазн. Отказ от вопроса вместо поиска ответа на него – это лукавство. Думая, что для других этот вопрос не стоит, а значит, и тебе сомневаться не нужно, теряешь ту малую чистоту сердца, что имел в вопрошании, и слепнешь окончательно. На фоне внешнего благополучия естественный результат этой слепоты – еще большее сомнение в бытии Бога.

Выход я нашел в мысли, которая, как мне кажется, красной нитью пронизывает беседы , посвященные вопросу веры. Она состоит в том, что одним из важнейших аспектов на пути к вере является честное отношение к себе. Глубокое впечатление на меня произвели его последние беседы, изданные под заглавием . В них он открыто говорит не о своей непоколебимой вере в Бога, которую он не раз проявлял при других обстоятельствах, а о своих сомнениях . Предельно честно.

Не могу не вспомнить то удивление и радость, которая выразилась у меня в простой мысли, что оказывается, я не один чего-то не понимаю. Сам владыка в чем-то сомневается и ищет ответы! Причем какие-то вопросы так и остались для него неразрешенными. И он это не скрывает. Наоборот, он призывает предельно честно относиться к себе и своему опыту. Так, в молитве он на первое место ставит именно искренность. В одной из бесед он говорит: «Есть вещи, которые мы не можем повторить за святым искренне, и тогда нам нужно честно обратиться к Богу и сказать: «Господи, этот святой… знал: то, что он говорит, – истинно. Я этого не знаю». Порой будет лучше, если мы скажем: «Я не могу произнести эти слова, потому что в моих устах это прозвучит ложью». Порой можно сказать Богу: «Я прочитаю эти слова, потому что верю: в них содержится истина и, быть может, они дойдут до меня и преобразят меня внутренне». Но мы не можем читать их просто потому, что они написаны».

Последняя фраза в определенном смысле преобразила мое мировоззрение. Для меня это означало, что надо не молча, автоматически воспринимать все, что мы слышим в церкви, поскольку это произнесено с амвона (а следовательно, истинно), но, наоборот, предельно внимательно относиться к тому, что говорится и что это для нас означает. Святому праведному Алексею Мечеву принадлежат слова, созвучные этой мысли: «Чем больше человек вдумывается во все, тем ближе он к Господу».

Еще один вывод, который я тогда сделал, заключался в том, что поиск Бога – это нормально. Бог бесконечно больше человека и попытка к Нему приблизиться длится всю жизнь. И как раз остановка этого поиска должна вызывать тревогу, а честное непонимание или незнание перед Богом – показатель духовного здоровья.

В этом опыте, на мой взгляд, я уловил одно из правил христианской жизни. Нельзя уходить от вопроса, который жизнь (а на самом деле Бог) ставит перед тобой. Он для тебя нужен. И если ты пока не видишь ответа, значит, надо потрудиться найти его.

Например, для кого-то это может быть вопрос: «Как прощать ближнего?». Можно, конечно, сказать себе – «Раз сказано прощать, буду просто прощать», и попытаться выкинуть его из головы. Но если он не уходит и прощать не получается, значит, твоя мера другая, и надо все же еще поискать. И окажется, что за «прощать» порой стоит еще «оправдать». Что в самом обвинении ближнего чаще всего кроется несправедливое отношение к другому человеку и себялюбие, закрывающее от человека его собственные грехи. Что для того, чтобы прощать, надо постараться изменить себя не формально, поверхностно, чтобы соответствовать некоей норме, а в корне, бытийно.

А ведь глубокое, бытийное изменение души к Богу и есть самое главное движение человека на земле. Нельзя мимо этого проходить. Потому что по Преданию Господь сказал: «В чем Я найду вас, в том и буду судить». И еще: «Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5:20). Значит, формального исполнения «нормы» недостаточно.

Но, возвращаясь к нашему вопросу, хочу вспомнить еще один удивительный отрывок одной из последних бесед владыки Антония. В нем он вспоминает, как его наставник, отец Афанасий, учил его молиться. Этот рассказ оставил у меня впечатление описания реального способа встречи с Богом. Причем одним из условий этой встречи было: «Не старайся ничего почувствовать». То есть не надо ничего себе воображать. «Тебе достаточно просто знать: Бог здесь». На мой взгляд, это еще один важнейший момент в контексте нашего вопроса. Именно экстраполяция своего опыта – замена реальных ощущений тем, что можно придумать исходя из нашего опыта, заграждает от нас реальность. Это еще один соблазн закрыть для себя вопрос, не прикладывая усилий к его решению.

Здесь важно понять, что если у тебя нет этого опыта, значит, те понятия, которыми ты обладаешь, не подходят. Например, если человек никогда не ел лайм, но ел лимон, то через лимон ему можно дать образ вкуса лайма. Однако, если после этого он станет буквально воображать себе вкус лайма через этот образ, то ошибется. Именно поэтому нельзя думать, что мы верно понимаем святых, когда читаем об опыте их богообщения. У нас просто нет для этого соответствующих понятий. К сожалению, эта ошибка часто со мной случалась, и я буквально понимал то, что слышал и читал, без рассуждения. В итоге я начинал относиться к Богу как к сказке. Это нередко заканчивалось кризисом отрицания Бога, после чего приходило понимание, что того бога, которого я отрицаю, действительно нет, Он – другой.

На этом фоне чрезвычайно важно хранить и ответственно относиться к тому малому реальному, выходящему за рамки нашей обыденности, опыту богопознания, который у нас есть. Это опыт ответа на наши молитвы, опыт таинств исповеди и причастия. Пусть он мал и трудноуловим, но он есть. Нельзя его игнорировать или насильно трактовать в рамках наших привычных понятий, просто потому, что так удобнее. Так наши суждения оказываются ложными.

Нельзя также думать, что если мы постоянно не переживаем близость Бога, значит, Его нет. Особенно, если это ощущение когда-то было. Ведь мы не перестаем верить в то, что однажды увидели, даже когда отворачиваемся и смотрим на что-то другое. Так же, когда мы поглощены мирскими заботами и не видим Бога, то это происходит потому, что мы «смотрим» в другую сторону.

В детстве для меня еще одним смущающим фактором было ощущение противоречия между наукой и религией. Только повзрослев, я понял некорректность этого противопоставления, и что даже в науке порой допускаются те же ошибки познания, о которых мы говорили выше. Речь идет об экстраполяции, которая может происходить не только в личных человеческих переживаниях, но и в сфере общечеловеческих знаний.

Проиллюстрировать это можно на следующих примерах. Так, до открытия квантовой теории и теории гравитации Эйнштейна люди экстраполировали законы ньютоновской механики на микромир и на космические масштабы. Однако оказалось, что те понятия, которые сформированы в нашей привычной среде, в масштабах метров – километров, не могут логично применяться за рамками этого диапазона. Действительно, тот факт, что импульс и координата квантового объекта микромира не могут быть точно измерены одновременно, в рамках механики Ньютона парадоксален. И только результаты экспериментов, однозначно подтверждающие квантовую теорию, заставляют нас мириться с этим абсурдом.

Несмотря на этот опыт, такая экстраполяция успешно повторяется и в других областях науки. Например, у многих не вызывает сомнений то, что если нам за годы удается производить селекцию пород, пользуясь широкими адаптационными свойствами живых организмов, это может быть легко обобщено на масштабы в несколько миллионов лет на эволюцию видов. Схожесть фаз развития живых существ как будто подтверждает эту мысль. Однако в отсутствие соответствующих экспериментальных данных превращение этой аргументированной гипотезы в парадигму свидетельствует о потере честности суждения. В результате мы получаем довольно странные выводы, основанные на домыслах, например, человек превращается в животное, мораль оказывается аспектом социальной жизни животного мира и так далее.

Потеряв здесь нравственную чуткость, мы теряем зрение и в дальнейших рассуждениях. Ответ на чисто философский (за отсутствием эксперимента) вопрос о том, чем является развитие жизни – проявлением заложенных потенций или самосозданием – будучи волюнтаристически решен в пользу последнего, начинает вдруг носить «научный» характер, приводя к «научному» атеизму.

Эти примеры показывают важность четкого понимания границ, в данном случае – границ научного знания. Наука – это логическое формулирование закономерностей, исходящее из результатов наблюдений. Поскольку наш опыт говорит о неизменности сформулированных законов, постольку наука обладает для нас предсказательной силой, в чем очевидно присутствует и аспект веры. В этом смысле наука и религия – разные области человеческого знания, которые принципиально не могут противопоставляться, поскольку они находятся как бы на разных уровнях.

В вопросе о видении Бога по аналогии важно правильно осознавать границы понятий, присущих человеческому миру. Действительно, то, что мы знаем о Боге, не укладывается в эти рамки. Например, догмат о Троице, постулат о том, что человек свободен, но при этом ничего не происходит без воли Бога. Ясно, что речь здесь не идет о «масштабе», как в вопросах науки.

На память приходит замечательный отрывок из книги «Человек в поисках смысла». Он писал, что свобода человека не может быть понята на уровне обусловленности его психики. Она лежит на другом, высшем уровне. В качестве аналогии он рассматривал проекции обычного стакана на двумерные плоскости. В зависимости от выбранной проекции, горизонтальной или вертикальной, мы получим круг или прямоугольник. Эти фигуры никак не сводятся одна к другой и в определенном смысле противоречат друг другу. То же утверждение, что стакан – открытая фигура, вообще невозможно получить из проекций, так как и круг, и прямоугольник – фигуры замкнутые.

На мой взгляд, этот пример может служить аналогией соотношения человеческого мира и Бога. То, что нам открывается о Боге в церкви – правда. Но эта правда о мире, включающем наш мир в себя и качественно большем его. Часть его нам пока недоступна. Поэтому когда из опыта людей, приблизившихся к Богу, мы узнаем, что Бог знает и прошлое, и настоящее, и будущее, это вовсе не значит, что все детерминировано. И не противоречит человеческой свободе. В наших понятиях это означает, что Бог существует в более высоком измерении и смотрит на наш мир как бы снаружи. И оттуда Он видит сразу все моменты бытия, поэтому для Него и «один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2 Пет. 3:8).

Именно идея замкнутости нашего мира тем, что доступно нашему восприятию, препятствует осознанию ощущения Бога. Противопоставить ей можно идею принципиальной открытости нашего мира по отношению к полноте всего существующего. Аналогию в науке здесь можно провести с общепринятым современным представлением о существовании черной материи, недоступной пока нашему наблюдению. Стоит, однако, помнить, что это образ. Мне думается, что наука, философия и религия оказываются гранями единого целого лишь в полноте знаний о мире.

Не стоит забывать, что и наше антропологическое восприятие Бога – условно. «Бог есть дух» (Ин. 4:24). И в этом плане нам должно быть еще сложнее Его увидеть, чем муравью увидеть человека и понять, что он видит. Да и сама попытка увидеть Его как нечто внешнее, объективировать Бога, ошибочна. Он есть везде, и в нас.

Последнее, на чем хотелось бы остановиться, это на субъективности нашего взгляда. С точки зрения психологии каждый человек живет в мире, который в определенном смысле придумал он сам. Этот мир может быть больше или меньше связан с реальностью. Потеря связи с реальностью называется психической болезнью. В то же время максимально полная связь с реальностью – это обожение, поскольку «Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий» (Исх. 3:14).

Обожение – это то, что задано в качестве цели каждому человеку. Но видение настоящей реальности нам может быть просто непосильно. С этой реальностью нашего мира мы отчасти соприкасаемся в скорбях. Именно с этим может быть связано ощущение присутствия Божьего в нашей жизни, которое мы можем ощутить в трудные минуты, и которое подчас ускользает от нас в созданном нами субъективном мире благополучия.

Подводя краткий итог разбору поставленного вопроса, можно предположить, что путь к видению Бога – это честное отношение к себе и окружающему, осознание соотношения между собой и Богом, и деятельный поиск этого видения. Сказано: «Ищите и обрящете» (Мф. 7:7). Уверен, что как и все слова Евангелия, это просто констатация факта.

. Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил .

1. Бога никто никогда не видел в Его сущности. – 2 и 3. Иисус Христос вполне знает Отца, потому что пребывает в Его лоне. – Опровержение ариан и других еретиков, отвергавших Божество Иисуса Христа. – Иисус Христос открыл нам больше, чем пророки и Моисей. – Все христиане составляют одно тело. – Что служит величайшею связью их взаимной любви.

1. Бог хочет, чтобы мы не просто слушали имена и слова, находящиеся в Писании, но – с разумением. Поэтому блаженный Давид написал так: «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего» (). После него сын его, заступивший на его место, учит, что мудрости должно искать, как серебра, приобретать ее больше, чем золота. А Господь внушал иудеям испытывать Писания и тем нас еще более побуждает к исследованию. Он не в том смысле говорил это, чтобы только прочитав, можно было с первого раза понять Писание. Никто, конечно, не станет испытывать того, что находится вблизи и под рукою, а испытывают то, что остается в тени и может открыться только после долгого изыскания. Для того-то Писание называется и сокровищем сокровенным, чтобы побудить нас к испытанию его. А это внушается нам для того, чтобы приступали к словам Писания не просто, как случилось, но с большою осмотрительностью, потому что кто станет слушать, что читается в нем, без рассуждения и все принимать буквально так, как сказано, тот может предполагать много нелепого о Боге. Он пожалуй допустит, что Бог есть и человек и что Он состоит из меди, что он и гневлив и яростен, и много других еще более худых мыслей. Если же кто будет вникать в глубину смысла, то избежит всякой такой нелепости. Вот и в чтении, ныне нам предложенном, говорится, что Бог имел лоно, а это свойственно телам; но никто не будет столько глуп, чтобы бестелесного почитать телом. Чтобы все это понять в смысле духовном, как должно, исследуем это место подробнее.

Каким путем евангелист пришел к этому? Показав великое преимущество даров Христовых – такое, что неизмеримое расстояние находится между этими дарами и сообщенными через Моисея, он хочет потом высказать и достаточную причину такой между ними разности. Моисей, как раб, был служителем дел низших; а Христос, как Владыка и Царь и Сын Царя, принес нам несравненно высшие дары, сосуществуя всегда с Отцом и видя Его непрестанно. Потому-то евангелист и присовокупил: «Бога не видел никто никогда» . Что же мы скажем на слова велегласнейшего Исайи: «видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном» ()? Что скажем на свидетельство самого Иоанна о том, что Исайя сказал это тогда, «когда видел славу Его» ()? Что скажем на слова Иезекииля? И он ведь видел Бога, сидящего на херувимах. Что – на слова Даниила? И он говорит: «и воссел Ветхий днями» (). Что также – на слова Моисея: «покажи мне славу Твою, дабы я познал Тебя» ()? А Иаков и прозвание получил от этого, т. е. был назван Израилем, а Израиль значить: видящий Бога. Видели Его и другие. Итак, почему же Иоанн сказал: «Бога не видел никто никогда» ? Он показывает, что все то было делом снисхождения, а не видением самого существа божественного. Если бы они видели самое существо, то видели бы его не различным образом. Оно просто, необразно, несложно, неописано; не сидит, не стоит, не ходит. Все это свойственно только телам. Но как Бог существует, это знает Он один и это возвестил сам Бог Отец через одного пророка: "Я , – говорит, – умножал видения, и чрез пророков употреблял притчи» (), т. е., Я снизшел, явился, но не тем, что Я есмь. А как Сын Его имел явиться нам в действительной плоти, то Он изначала приготовлял людей к созерцанию существа Божия, сколько им возможно было видеть. Но что Бог есть сам в себе, того не видели не только пророки, но и ангелы и архангелы; и если бы ты спросил их об этом, то в ответ не слышал бы ничего о существе, а только пение: «слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение» (). Если бы ты пожелал узнать о том что-либо от херувимов или серафимов, то услышал бы таинственную трисвятую песнь и что «вся земля полна славы Его» (). А если бы ты обратился с вопросом к силам еще высшим, то ничего не узнал бы, кроме того, что у них одно дело – хвалить Бога. «Хвалите Его, все Ангелы Его, хвалите Его, все воинства Его» (). Итак, самого (Бога Отца) видит только Сын и Дух Святой. Да и как созданное существо, каково бы оно ни было, может видеть Несозданного! Если мы не можем ясно видеть какую бы то ни было бестелесную силу, даже сотворенную, – а этому много оказалось примеров по отношению к ангелам, – то тем более мы не можем видеть существа бестелесного и не созданного. Поэтому и Павел говорит: «Которого никто из человеков не видел и видеть не может» (). Но не принадлежит ли это преимущество только одному Отцу, а не Сыну? Нет – и Сыну также. А что принадлежит это и Сыну, послушай Павла, который показывает это и говорит: «Который есть образ Бога невидимого» (). А как образ невидимого, Он и сам невидим; иначе не был бы и образом. Если же (Павел) в другом месте говорит: «Бог явился во плоти» (), – ты не удивляйся; это явление совершилось во плоти, а не по существу. Но что и Он невидим, не только для людей, а и для высших сил, показывает также Павел. Сказав: «явился во плоти» , он присовокупляет: «показал Себя Ангелам» .

2. Таким образом, Он показался ангелам тогда, когда облекся плотью; а прежде того они также не видели Его, потому что и для них существо было не видимо. Как же, скажете, сам Христос сказал: «Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного» ()? Что же? Неужели Бог и лицо имеет и небесами ограничивается? Но никто не будет до такой степени лишен ума, чтобы утверждать это. В каком же смысле это сказано? В том же, в каком сказано: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (). Говорится здесь о видении, нам возможном, о видении умом и мыслию о Боге. Таким образом и об ангелах можно сказать, что они по своему чистому и бодрственному естеству всегда не что другое созерцают, а только Бога. Потому-то и сам (Господь) также говорит: «Отца не знает никто, кроме Сына» (). Что же? Неужели все мы находимся в неведении о Нем? Нет; только никто не знает (Отца) так, как Сын. А как и прежде многие видели Его, в доступной для них мере видения, существа же божеского не видел никто, так и ныне все мы знаем Бога, но какой Он в существе своем, того не знает никто, – только один Рожденный от Него. Знанием Он здесь называет точное созерцание и постижение, и притом такое, какое имеет Отец о Сыне. «Как Отец знает Меня , – говорит Он, – так и Я знаю Отца» ().

Смотри же, с какою полнотою выражает это евангелист. Сказав: «Бога не видел никто никогда» , он не говорит потом, что «Сын, видящий Его», явил, но представляет нечто другое, что еще полнее видения, именно: «сущий в недре Отчем» , – так как пребывание в лоне гораздо более означает, нежели видение. Кто просто – видит, тот имеет еще не совсем точное познание о видимом предмете; а кто пребывает в лоне, тот имеет полное ведение. Итак, если Отца никто не знает, кроме Сына, то ты, слыша это, не подумай, что, хотя Сын знает Отца совершеннее, чем все другие, но не знает, каков Он есть в себе; и вот для этого-то евангелист и говорит, что Сын пребывает в лоне Отца; а сам Христос вещает, что знает Отца столько же, сколько Отец Сына. Итак, кто стал бы противоречить, того спроси: знает ли Отец Сына? И он, если только не сошел с ума, конечно, ответит: да. Затем опять мы спросим: имеет ли Отец ведение о Сыне полное и видит ли ясно, что есть Сын? Конечно противник согласится и на это. А отсюда ты выведи и полное знание Сына об Отце. Сам (Сын) сказал: «Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца» (); и в другом месте: «Это не то, чтобы кто видел Отца, кроме Того, Кто есть от Бога» (). Поэтому, как я сказал, евангелист и упомянул о лоне, одним этим словом изъясняя нам все: Сродство и единство существа, нераздельное ведение и равенство власти. А иначе и Отец не мог бы иметь в лоне Своем какое-либо иное существо, да и Сын, если бы был рабом и одним из многих, не дерзнул бы пребывать в лоне Владыки; это свойственно только истинному Сыну, обладающему великим дерзновением перед Родителем и имеющему в себе нисколько не меньше (Его). Хочешь ли дознать вечность Сына? Послушай, что говорит Моисей об Отце. Спросив о том, что сказать в ответ египтянам, если они спросят, кто послал его, он получил повеление сказать: «Сущий послал меня» (). Слово: "Сущий" означает бытие постоянное, бытие безначальное, бытие в истинном и собственном смысле. То же означает и выражение: «в начале было» , изображая бытие постоянное. И это выражение употребляет здесь Иоанн именно для того, чтобы показать, что Сын существует в лоне Отца безначально и вечно. А чтобы ты, по общности наименования, не заключил, что Он один из тех, которые соделались сынами по благодати, для того здесь приложен член (о́), который и отличает Его от сынов по благодати. Если же для тебя этого не достаточно, и ты все еще склоняешься долу, то выслушай наименование, более свойственное Сыну: «единородный» . А если ты и после этого смотришь книзу, то я не откажусь употребить о Боге и человеческое выражение, – разумею лоно, только бы ты не представлял себе ничего уничиженного. Видишь ли человеколюбие и промышление Владыки? Бог допускает о Себе слова недостойные, чтобы по крайней мере таким образом ты открыл глаза и помыслил что-либо великое и высокое, – и ты все еще остаешься долу? В самом деле, скажи мне, для чего здесь упоминается лоно, понятие грубое и плотское? Для того ли, чтобы мы представляли себе Бога телом? Нет, вовсе нет, говоришь ты; для чего же? Если оно не изображает ни истинности Сына, ни того, что Бог не есть тело, то конечно изречение это брошено напрасно и без всякой нужды. Так для чего же? Я не перестану спрашивать тебя об этом. Не явно ли – для того, чтобы посредством его мы поняли именно то, что Он есть истинно Сын единородный и совечен Отцу? "Он явил" , – сказано. Что Он явил? Что «Бога не видел никто никогда» ? Что Бог един? Но это (говорили) и пророки, часто взывал и Моисей: «Господь, Бог наш, Господь един есть» (); и Исайя: «прежде Меня не было Бога и после Меня не будет» ().

3. А что же еще мы узнаем от Сына, как сущего в недрах отчих? Что узнаем от Единородного? Во-первых, что это самое составляет Его действенную силу. Потом, мы получили более ясное учение и познание о том, что Бог есть Дух и что поклоняющиеся Ему должны поклоняться духом и истиною; еще же и то, что Бога видеть невозможно, что Его не знает никто, кроме Сына, и что Он есть Отец истинного Единородного; также и все прочее, что о Нем повествуется. Само же слово: "явил" выражает учение яснейшее и очевиднейшее, которое Он передал не одним иудеям, а и всей вселенной, и которое сам исполнил. Пророкам внимали не все иудеи, а Единородному Сыну Божию покорилась и уверовала вся вселенная. Итак, исповедание означает здесь особенную ясность учения. Потому-то называется и Словом и Ангелом великого совета. Если же мы удостоены высшего и совершеннейшего учения, после того как Бог в последние дни возглаголал нам уже не только через пророков, но и через Единородного Сына, то и мы должны показать жизнь более возвышенную и достойную такой почести. Как Он снизошел к нам до того, что восхотел беседовать с нами не через рабов, а сам непосредственно, то несообразно было бы с нашей стороны не показать в себе ничего лучше прежних времен. Иудеи имели учителем Моисея, а мы самого Владыку Моисея. Итак покажем любомудрие, достойное этой почести, и не будем иметь ничего общего с землею. Он для того и принес нам учение свыше, с небес, чтобы вознести туда нашу мысль, чтобы мы сделались, по мере сил своих, подражателями своего Учителя. А как нам, скажешь, сделаться подражателями Христу? Делая все для общего блага и не ища своего. «Ибо и Христос , – сказано, – не Себе угождал, но, как написано: злословия злословящих Тебя пали на Меня» (). Никто пусть не ищет своего. А пусть, ища своего, всякий имеет в виду ближних; что – наше, то – и их. Мы одно тело и члены и части друг друга. ().

Не будем же в отношении друг ко другу, как разделенные. Пусть никто не говорит такой-то мне не друг, не родственник, не сосед; у меня нет ничего общего с ним: как мне приступить к нему? Как начать разговор? Если он и не родственник, не друг тебе, – все же он человек, одного с тобою естества, имеет одного Владыку, сораб, сожитель, – так как живет в одном с тобою мире. А если еще содержит одну веру, то вот он и член твой. Какая дружба может произвести такое единение, как сродство веры? Мы должны показывать не такую близость, не такое иметь общение между собою, как друзья с друзьями, а как члены с членами. Другого высшего дружества и общения, чем это, не найдет никто никогда. Ты так же не можешь говорить: откуда у меня близость и связь с таким-то, как не можешь сказать этого о своем брате, потому что это было бы смешно. «Все мы крестились в одно тело» , – сказано (). Для чего «в одно тело» ? Для того, чтобы не разделяться, но взаимным согласием и дружеством сохранять связь всего тела. Итак, не будем презирать друг друга, чтобы не пренебречь самих себя, – потому что сказано: «никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее» (). Для этого Бог дал нам один дом – мир этот; разделил все поровну: одно для всех возжег солнце, распростер один кров – небо; устроил одну трапезу – землю; дал и другую трапезу, которая гораздо важнее этой, но также одну: соучастники таинства знают, что я говорю; даровал всем один духовный образ рождения; у всех нас одно отечество на небесах; все пьем из одной и той же чаши. Ни богатому Он не дал ничего больше и драгоценнее, ни бедному ничего меньше и малоценнее; но всех равно призвал, и как плотские, так и духовные (блага) равно сообщил. Отчего же такое неравенство в жизни? От любостяжания и высокомерия богатых. Но, братья, да не будет впредь этого. Так как у нас есть нечто общее и необходимейшее, что соединяет нас во едино, то не будем разделяться из-за дел земных и ничтожных, – разумею богатство, бедность, плотское родство, вражду, дружество. Все это тень, еще ничтожнее и тени для тех, которые соединяются узами высшей любви. Будем же сохранять эти узы неразрывными, и никакой худой дух не сможет проникнуть в нас, чтобы разрушить такое единение. Итак, да будет оно во всех нас, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, через Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Анастасия говорила мне, когда я в тайге с ней общался, что Бога никто не видит потому, что Его мысли с большой скоростью и плотностью работают. А я вот думаю: почему Он не хочет затормозить их, чтобы люди могли посмотреть на Него?

Старик поднял палочку и показал на проезжающего велосипедиста:

Смотри, Владимир. Вращается колесо велосипеда. В колесе спицы, но ты их не видишь. Они есть, ты это знаешь, но скорость вращения не позволяет тебе их видеть. Или по-другому сказать можно: “Скорость твоей мысли, твоего зрительного восприятия не позволяет тебе их увидеть. Если велосипедист поедет медленнее, ты увидишь спицы колеса смазанными. Если он остановится, ты их ясно увидишь, но сам велосипедист упадёт. Он не доберётся до цели, ибо прекратил движение, и всё ради чего? Чтобы ты мог увидеть то, что они есть? Но что это тебе даст? Что изменится в тебе? Вокруг тебя?

Ты будешь твёрдо знать об их существовании. И всего лишь. Велосипедист может встать и продолжить своё движение, но другие тоже захотят увидеть, и ради этого ему снова и снова придётся падать. И ради чего?

Ну, чтобы взглянуть хоть раз на него.

И что же ты увидишь? Ведь лежащий на земле велосипедист уже будет не велосипедист. Тебе придётся представлять, что он им был.

Бог, изменивший скорость своей мысли, уже не Бог. Не лучше ли тебе научиться ускорять свою мысль? Ты, когда с человеком говоришь, а собеседник твой очень медленно соображает, разве не раздражает это тебя? Разве не мучительно приостанавливать скорость своей мысли, подстраиваясь под него?

Да, правильно, под дурака если подстраиваться, самому дураком нужно стать.

Вот и Богу, чтобы мы его увидели, нужно приостановить свою мысль до нашего уровня, стать таким, как мы. Но и когда Он это делает, присылает сынов своих. Толпа, взирая на них, говорит: “Ты не Бог, не сын Божий, ты самозванец. Или чудо твори, или на кресте распят будешь”.

А почему бы сыну Божьему и не сотворить чуда?.. Ну хотя бы для того, чтоб отвязались от него неверящие, чтоб на кресте его не распяли.

Чудеса неверящих не убеждают, а искушают. И чудеса творящих на кострах сжигают, крича при этом: “Сжигаем проявленье тёмных сил!” К тому же Богом, посмотри вокруг, чудес содеяно несметное количество. Восходит солнце, а в ночи луна, букашка на травинке тоже ведь чудна, и дерево...

Вот мы с тобой под деревом сидим... Кто механизм придумать сможет совершенней, чем дерево вот это? Это Его крупицы мысли. Материализованные, живые, снующие под нашими ногами, летящие над нами в синеве, поющие для нас, лучом тепла ласкают тело наше. Они Его, они вокруг, для нас они. Но многие способны не только видеть, но и чувствовать, осознавать? И пусть не совершенствуя, пусть только пользуясь, но только не коверкать, не уничтожать чудесные творения живые. А что Сынов Его касается, у них удел один - словами повышать осознанность людскую, свою приостанавливая мысль, и рисковать непонятыми быть.

А вот Анастасия утверждала: говорить просто слова недостаточно, что-бы осознанность повысить человека до значимого уровня. Я тоже думаю: слов множество и разных человечество произнесло, а толку что? Несчастных судеб вокруг полным-полно, и ката-строфа может на Земле случиться.

Всё правильно. Когда слова не от Души, когда разорваны с Душой их связывающие нити, слова пусты, -безобразны, безлики. Во внучке, Настеньке способность есть не только в слове каждом, но и в звуке буквы каждой образы творить. Теперь учителя земные, сыны Его, что во плоти сегодня, такую силу обретут, что Дух людской над тьмою воссияет.

Сыны, учителя? Они при чём здесь? Способности ведь только у неё.

Она раздаст их все и раздаёт уже. Смотри, ведь даже ты смог книжку написать, читатели посыпали на мир стихами, и песни зазвучали новые. Ты слышал песни новые?

Да, слышал.

Так вот в учителях духовных всё это будет преумножено во много раз, лишь только с книжкою они соприкоснутся. И там, где просто для тебя слова, они почувствуют и образы живые, и сила будет приумножена у них.

Они почувствуют, а я? Что ж я, совсем бесчувственный? Зачем тогда она со мной, не с ними говорила?

Ты искажать услышанное не способен, и нет в тебе, чего бы от себя мог привнести. На чистый лист письмо ясней ложится. Но и в тебе мысль тоже будет ускоряться.

Ладно, пусть ускоряется и во мне тоже, чтоб от других не отставать. Вообще, похоже, вы всё точно говорите. Вот у нас в России есть лидер одной духовной общины, поселенцы общины своим учителем его называют, так он сказал своим последователям: “Читайте книжку про Анастасию, она вас будет зажигать”. И многие из последователей его покупали книжку.

Так, значит, понял он, почувствовал, вот потому помог Анастасии и тебе. А ты спасибо хоть сказал ему за помощь?

Я с ним не встречался.

Спасибо можно говорить Душой.

Беззвучно, что ли? Кто ж это услышит?

Душою слышащий услышит.

Да тут ещё один нюанс есть. Про книжку он хорошо сказал, про Анастасию тоже хорошо, а меня назвал не настоящим мужчиной... “Не встретился Анастасии настоящий мужчина”, - сказал он. Я сам по телевизору это слышал, потом в газете читал.

А сам себя ты как считаешь, совершенством?

Ну, совершенством, может быть, и не считаю...

Тогда не стоит обижаться. Ты стать стремись им. Внучка тебе поможет. В высоты смогут те подняться, кого Любовь способна поднимать. Не всем помыслить даже суждено такое. Творящей скорость мысли необычная нужна.

А ваша мысль с какой скоростью работает? Вам не мучительно со мной разговаривать?

У всех людей, ведущих такой образ жизни, как мы, скорость мышления значительно превосходит людей технократического мира. Нашу мысль не тормозят постоянные проблемы одежды, питания и многое другое. Но мне с тобой не мучительно разговаривать благодаря Любви моей к внучке. Она так захотела. И я рад хоть что-то для неё сделать.

А у Анастасии какая скорость мышления, такая же, как у вас и отца вашего?

У Анастасии она выше.

Насколько? В каком соотношении? Ну, на то, что она обдумывает, скажем, за десять минут, вам сколько минут потребуется?

На осмысливание того, что она производит за секунду, нам требуется несколько месяцев. Потому и кажется она нам иногда алогичной. Потому и одинока она совсем. Потому и помочь не можем ей существенно, что не сразу понимаем смысла её действий. Отец мой совсем разговаривать перестал, всё пытается её скорости достичь, чтобы помочь ей. Меня заставляет. Но я не пытаюсь. Папа считает, что это от лени. А я люблю очень внучку и просто поверил, что она всё правильно делает, выполняю с удовольствием, если чего попросит. Вот к тебе приехал.

Но как же тогда Анастасия со мной три дня разговаривала?

Мы тоже долго думали как. Ведь с ума можно было сойти. Только -недавно поняли. Разговаривая с тобой, она не приостанавливала свою мысль, а, наоборот, ещё и ускорила её. Ускорила и трансформировала в образы. Теперь они, как программы ваши компьютерные, будут раскрываться перед тобой и перед теми, кто книжку читать будет. Раскрываться и ускорять скачкообразно движение мыслей людских, приближая их к Богу. Когда мы это поняли, решили, что, придумав такое, она создала новый Закон во Все-ленной. Но теперь ясно, она просто -воспользовалась неведомой ранее возможностью чистой и искренней Любви. Любовь так и осталась загадкой Творца. Вот и приоткрыла она ещё одну её великую возможность и силу.

А её скорость мышления позволяет видеть Бога?

Вряд ли, она ведь и во плоти -живёт. Бог тоже во плоти, но только -наполовину. И плоть его - это все люди Земли. Анастасия, как маленькая частичка этой плоти, иногда схватывает что-то. Возможно, иногда достигая немыслимой скорости мышления, она ощущает его больше, чем другие, но такое происходит с ней в короткие отрезки времени.

И что это ей даёт?

Истины, суть бытия, осознанность, которую постигают мудрецы всю жизнь, передавая друг другу учения и совершенствуя их, постигаются ею за одно мгновение.

И что же, знание лам Востока, мудрость Будды и Христа, йогу она знает?

Знает. Знает больше, чем сказано в дошедших до вас трактатах. Но считает их недостаточными, раз нет гармонии для всех на Земле сегодня живущих и продолжается движение к катастрофе.

Вот и выстраивает она свои немыслимые комбинации. Говорит: “Хватит учить людей наставлениями, хватит искушать их яблоком Адама и Евы. Надо дать им почувствовать, именно почувствовать то, что ощущал Человек раньше, что мог Он и кто Он”.

Значит, вы хотите сказать, что у неё действительно может получиться что-нибудь хорошее сделать для всех людей? Если это так, то когда это начнётся - хорошее?

Оно уже началось. Пока только маленькие росточки, но это только пока.

Где они? Как их увидеть? Почувствовать?

Спроси тех, кто книжку читает, они в них, она ведь у многих светлые чувства вызывает. Этого уже нельзя отрицать, тебе это многие подтвердят. Получилось у неё со значками. Невероятно, но получилось. А сам ты, Владимир, подумай, кем ты был и кем ты стал? Это, Владимир, раскрывается образная программа в тебе, и в людях -раскрывается её Душа. Мир начинает -меняться в вас, изменяя образы окружающие. Мы не можем постичь до конца, как ей это удаётся. То, что лежит на поверхности и явно, это ещё можно разобрать. То, что ей помогает осуществлять эту явь, остаётся загадкой.

Можно, конечно, усиленно пытаться разгадать её, но не хочется отвлекаться от прекрасной, зарождающейся яви. Прекрасным рассветом дня нужно любоваться. Когда начинаешь раскладывать, почему происходит он, вместо очарования получаешь копания, ни к чему не ведущие, ничего не меняющие.

Надо же, как всё необычно и сложно. Я всё же надеялся, что Анастасия просто отшельница, только необычно добрая, красивая и наивная немножко.

Так говорю же тебе, не надо копаться, не забивай себе голову; если сложно, пусть и остаётся она для тебя красивой, доброй отшельницей, раз такой предстала перед тобой. Другие другое увидят. Тебе дано то, что дано. Иного твоё сознание и не вместит пока, и это хорошо. Постарайся просто любоваться рассветом, если сможешь. Это главное из всего.

2 мая 1999 года при большом стечении народа состоялся чин канонизации блаженной старицы Матроны, подвижницы благочестия XX века, всенародной утешительницы в скорбные для Церкви годы безбожия. Особым светом сияет блаженная угодница Христова среди великого сонма русских святых, предстоящих Престолу Божию. От рождения лишённая возможности видеть, она обладала благодатным духовным зрением, даром прозорливости.

Понимаем ли мы, что значит быть слепым от рождения, жить всегда в безпросветной тьме? От этого нельзя убежать - нет ничего и никого, и есть только тьма без конца, за которой вечная тьма после смерти. Матронушка была не просто слепая, у неё совсем не было глаз. Глазные впадины закрывались плотно сомкнутыми веками, как у той белой птицы, что видела её мать во сне перед её рождением.

В шестую неделю по Пасхе, в Неделю о слепом, мы можем услышать объяснение Господа, что значат страдания блаженной Матроны. Кто согрешил, он или родители его? - спрашивают с тревогой ученики Господа о человеке, слепом от рождения (Ин. 9, 2). Все беды связаны с грехом, даже землетрясения, наводнения и засухи - из-за наших грехов, и есть таинственный закон правды, по которому наказание за грехи бывает до третьего и четвёртого рода, а милость Божия праведнику простирается в тысячу родов. Однако закон этот всегда сокровенный и таинственный, и мы должны остерегаться делать прямолинейные выводы. Разве напрасно сетует Екклесиаст о том, что столь часто праведники претерпевают бедствия, а нечестивые благоденствуют! Здесь - точка преткновения для очень многих людей, не только для вчерашних профессиональных атеистов, отрицающих существование Бога из-за страшных страданий и несправедливости в мире, хотя в самом их возмущении можно увидеть порой добрую слепоту, неосознанное стремление к Богу - наше желание совершенства, высшей справедливости есть уже некий свет Божий внутри нас.

Не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии, - говорит Господь (Ин. 9, 3). И это не значит, что кто-то из людей рождается безгрешным, а значит, что Бог безконечно милостив. История праведного Иова многострадального - свидетельство этой же тайны. И то же самое в полноте относится к блаженной Матроне. Высший Промысл Божий - приобщение Богу, и он может касаться пути человека, начиная с самых глубин рождения. «Бог наказал его», - выносят скорый приговор равнодушные окружающие, не видя, что Господь посетил его или, иначе сказать, с особенной любовью взглянул на него. Как говорит Блаженный Августин, мы видим, потому что Бог видит нас. Бог видит нас, и Он хочет, чтобы мы видели Его.

Один тяжелобольной молодой человек рассказывал, как в детстве он был благочестивым мальчиком, часто ходил в церковь, и ему дано было узнать, что такое благодать, как милостив Господь. Но потом с ним случилась беда: он упал с дерева и был навсегда парализован. Вначале это было невыносимо страшно - он был большой и сильный, стыд и гнев закипали в нём. В течение месяцев он оскорблял Бога. То, что с ним произошло, он понял через молитву. Однажды он сказал себе: до этого несчастного случая я знал, что Бог меня любит, что же изменилось сейчас? И постепенно он стал всё осознавать. Ему стало совершенно ясно, что Бог коснулся его лично и что Он хочет ему что-то сказать через эту болезнь. И он молился, чтобы войти в мысль Божию, в Его Промысл о нём, и увидеть, что он страдает не зря. И ему стали открываться грехи, в которых он жил. Ему надо было их познать - это то, что удаляло его от Бога. Может быть, кто-нибудь скажет: какие у мальчика могут быть особенные грехи? Но мы знаем, что святые по мере приближения к свету Христову всё более оказываются способными видеть свою греховность. Иногда он говорил Господу: «Если я, исцелившись, вновь начну удаляться от Тебя, я предпочитаю не исцеляться», - и потому даже смерть была ему уже не страшна. В конце концов, она не есть настоящее зло, она даёт нам возможность идти к Богу.

Если бы знал человек, говорит преподобный Серафим Саровский, что значит увидеть Бога, то согласился бы идти к Нему через любую тьму. Страдания бывают различные, но самое ужасное - страх, что ты навсегда лишишься Божественного света, потому что ты уже не чувствуешь связи с Богом. Многие думают, что путь к Богу - весь сияние, мир и радость, но Бог, дав однажды увидеть свет, испытывает душу. Одно дело - принять Бога в Его личном откровении, с радостью и ликованием, и другое - идти, как Бог ведёт, пока душа не научится со смирением отвечать на волю Божию. Сияющий свет, который открыл чудесный мир, тускнеет, несмотря на все наши усилия сохранить верность Господу, и всё, что остаётся, - это вера. Это испытание может быть долгим, иногда перемежаясь с краткими утешениями, после которых душа может погружаться в ещё больший мрак.

В некоторых случаях эта тьма может быть связана с неблагоприятными внешними обстоятельствами: разлад в семье, болезни, полные неудачи в делах, несчастный случай. И здесь возникает соблазн - объяснить нашу тьму внешними трудностями. Мы должны проникнуть гораздо глубже, чем скорби земного существования, если хотим преодолеть тьму души. Только так может открыться тьма богооставленности распятого Христа, без которой нет света Воскресения. Только на этом пути возможно подлинное прозрение души в её способности оставаться с Господом, какими бы непереносимыми ни были внешние обстоятельства, в её способности сострадания ко всем, во тьме и сени смертной сидящим.

На семнадцатом году Матрона лишилась возможности ходить: у неё внезапно отнялись ноги. До конца дней своих она была «сидячей». И сидение её - в разных домах, квартирах и подвалах, где она находила приют, - продолжалось ещё пятьдесят лет. Она никогда не роптала из-за своего недуга, а смиренно несла этот тяжкий крест, данный ей от Бога. Когда она переехала в Москву, начались скитания по родным и знакомым. Порой ей приходилось жить у людей, относившихся к ней враждебно. С жильём в Москве было трудно, выбирать не приходилось. Почти везде Матрона жила без прописки, несколько раз чудом избежала ареста.

Мы живём в особенные времена, и людям дано узнать особенные скорби: вечная тьма, то есть самое мерзкое зло, которое скрыто угрожает душе, пока она до конца не освободится от греха, совершенно открыто присутствует сегодня во внешнем мире. Наступает ночь, «уже позже, чем кажется», как говорится. Миллионы людей рождаются слепыми, их ли вина, или их родителей в этом вина, что они рождаются и живут всю жизнь во тьме безбожия? И сегодня всё делается, чтобы эта самая страшная слепота была как бы естественной для человека.

Видя евангельского слепорождённого, Христос не подчёркивает связи между грехом и страданием, между грехом и слепотою, как Он это обычно делает. Он говорит, что это произошло, чтобы явилась на нём слава Божия. Что нам делать, как Бога молить, чтобы быть присутствием Христовым в мире, чтобы слава Божия открылась людям? Когда жизнь наносит нам страшные удары, мы должны показать миру, как христиане могут жить и как, если надо, - умирать.

В житии блаженной Матроны приводится такой рассказ. Однажды пришёл милиционер забирать Матрону, а она ему и говорит: «Иди, иди скорей, у тебя несчастье в доме! А слепая от тебя никуда не денется, я сижу на постели, никуда не хожу». Он послушался. Поехал домой, а у него жена от керогаза обгорела. Но он успел довезти её до больницы. Приходит он на следующий день на работу, а у него спрашивают: «Ну что, слепую забрал?» А он отвечает: «Слепую я забирать никогда не буду. Если б слепая мне не сказала, я б жену потерял, а так я её всё-таки в больницу успел отвезти».

В день Матронушка принимала до сорока человек. Люди приходили со своими бедами, душевной и телесной болью. Она никому не отказывала в помощи, кроме тех, кто приходил с лукавым намерением. Иные видели в матушке «народную целительницу», которая в силах снять порчу или сглаз, но после общения с ней понимали, что перед ними Божий человек, и обращались к Церкви, к её спасительным таинствам. Помощь её людям была безкорыстной, она ни с кого ничего не брала. Каждый день прожитой ею жизни - поток скорбей и печалей приходящих людей.

Никто не может прозреть, никто не может видеть без света - исцеляет только свет, только любовь. Доколе Я в мире, Я свет миру, - говорит Христос (Ин. 9, 5), и мы должны быть, по слову Его, по дару Его, светом мира, чтобы другие прозрели. Однако никто из нас не может стать светом, пока не пройдёт через собственную тьму, силясь одолеть её, до конца, до тьмы креста, в которой тьма всех от века слепых, до тьмы Креста Христова, и значит - до света Креста Его и Воскресения.

Один взгляд Христа исцеляет - если бы ты мог посмотреть Ему в глаза! И твой брат, твой ближний - как он прекрасен, если бы ты мог видеть! Если бы ты мог прозреть и в каждом лице человеческом узнать Христа святое Лицо!