Официальные результаты выборов в Госдуму вы и так уже, наверняка, знаете: победила Единая Россия, за ней ЛДПР и КПРФ идут практически вровень, а оппозиционные партии набрали процент голосов на уровне статистической погрешности.

Эти результаты в целом были предсказуемы, так что большой интриги здесь нет. Власть использовала весь доступный ей ресурс для того, чтобы итог оказался именно таким. Мне в этой истории интересно другое: где, как и в какой степени были сфальсифицированы результаты выборов, и ответить на эти вопросы может статистика.

В результатах всех российских выборов последних лет есть одна и та же поразительная особенность: чем выше явка на избирательном участке, тем больший процент голосов на нём получает партия власти. Понятно, что в нормальной политической жизни это невозможно: какая разница, сколько человек голосует - сто или двести, процент голосов, отданных за разные партии должен быть примерно одним и тем же.

Парадокс российских выборов объясняется банальным вбросом бюллетеней за партию власти: ведь чем больше за неё вбрасывают, тем выше оказывается суммарная явка. Проверяется это очень просто, ведь процент голосов, отданных за другие партии по-прежнему соответствует статистически нормальному распределению.

Скрыть такого рода фальсификации практически невозможно, потому что для этого потребуется очень точно и скоординированно вбрасывать бюллетени на всех участках одновременно, а это возможно далеко не всегда. Понятно, что для наших судов «эти доказательства не доказательства», но мы-то с вами пока не в суде и оценить ситуацию, сделав соответствующие выводы, нам никто не мешает.

Тем более, что всю нудную работу по сведению статистических данных за нас с вами уже проделал замечательный человек - Сергей Шпилькин , который анализирует российские выборы с 2011 года.

Вот его график, который показывает связь между явкой и количеством голосов, отданных за разные партии:

У всех партий, кроме одной-единственной, картина идентичная: вне зависимости от явки пропорции соблюдаются, и только у Единой России виден грандиозный всплеск популярности на участках с запредельно высокой явкой. Это - ничто иное, как след вбросов.

Вся фиолетовая область на графике - это вбросы. Если скорректировать официальные данные, то получается, что реальная явка была в районе 36,5%, а не 47,76%, то есть вброшено примерно 23% бюллетеней - каждый четвёртый, что на самом деле очень много. Получается, что около половины (!) голосов за Единую Россию просто нарисовано.

Вот официальные и скорректированные результаты выборов:

По фальсификациям лидируют Белгородская, Воронежская, Кемеровская, Тюменская и Пензенская области, Калмыкия, Мордовия, Татарстан, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкессия, Башкортостан, Дагестан и, конечно же, Чечня. В этих регионах ситуация просто катастрофическая.

Ну и, разумеется, у этих выборов есть и те результаты, которые сложно измерить цифрами:

• Рекордно низкая явка в Москве и Петербурге показывает, что население этих городов больше не считает выборы способом что-то изменить в стране. Какие варианты остаются - судите сами. И никакие нарисованные Калмыками и Чеченцами проценты не помогут удержать власть, если в обеих столицах вспыхнут беспорядки.


• Огромное число членов избирательных комиссий стало соучастниками фальсификаций результатов выборов, и это не просто игры с бумажками, а уголовное преступление. С учётом того, что избирательные комиссии чаще всего состоят из учителей, подумайте, чему ваших детей могут научить уголовники.


• Результаты выборов не признаны Канадой, Швецией, Францией, Данией, Литвой, Румынией, США, ПАСЕ, и видимо, это только начало. Отсутствие легитимного, с точки зрения мирового сообщества, парламента ставит вопрос о договороспособности России - ведь международные договоры должны им ратифицироваться. Проще говоря, теперь любым своим договором Россия может подтереться.

«Перед тем как уволиться, я рыдала всю ночь»

На следующей неделе страна отметит День Учителя. Некоторые преподаватели еще не скоро смогут переступить порог ученого заведения, если вообще смогут - речь о тех, кого поймали на махинациях в избирательных комиссиях.

Мы связались с теми педагогами, которые не понаслышке знают, что такое фальсификация на выборах. Эти люди - из другого «лагеря»: в свое время они не промолчали о том, что их заставляли делать.

Педагог Татьяна Иванова из Санкт-Петербурга прославилась пять лет назад. После декабрьских выборов 2011 года. Тогда тоже избирали депутатов Государственной Думы и городской парламент.

Татьяна на тот момент работала завучем в питерской школе №575. Перед выборами женщину поставили перед фактом: необходимо обеспечить победу одной из партии. Иванова пошла в отказ. Неповиновение стоило ей работы. После увольнения Татьяна поведала журналистам, как сотрудники РОНО и горизбирком склоняли ее к вбросу бюллетеней. Позже власти пытались обвинить ее в клевете через суд, но иск проиграли.

Татьяна Иванова. Фото из личного архива

Мы связались с Татьяной. Удивительно, но для бывшей учительницы время будто остановилось. Она до сих пор в мельчайших подробностях помнит события давно минувших дней, не забыла имена обидчиков и не может сдержать слезы, когда говорит о некогда любимой работе.

- Татьяна, пять лет назад вам пришлось уволиться из родной школы. Сейчас чем занимаетесь?

Ничем. Сижу дома.

- В другую школу не устроились?

Вариантов не было. Предложений не поступало. Меня приглашали лишь в частную школу, но мне это не интересно. Я отказалась.

- На выборы в качестве члена избирательной комиссии вас тоже больше не приглашали?

Весной 2014 года я еще была членом территориальной комиссии. В Санкт-Петербурге тогда проходили выборы губернатора и муниципальные. Но эти выборы стали моей «лебединой песней». Полномочия мои закончились в мае 2015, с тех пор я к выборам имею такое же отношение, как вы.

Наверняка, у вас остались коллеги, которые до сих пор работают на выборах. Как прошли эти думские выборы по сравнению с 2011 годом?

Все говорят, что в этот раз все прошло более-менее чисто. Я склонна верить людям.

Но я могу сказать, что, по сравнению с 2011 годом, ситуация на местных выборах в 2014 году была еще более катастрофичной. Я могла наблюдать это изнутри как член территориальной избирательной комиссии. Хотя меня старательно убирали со всех собраний, предпринимали все меры, чтобы я находилась подальше от председателей избирательных комиссий и не увидела нарушений.

В день выборов меня посадили в подвал – так распределили обязанности. Я и председатель ТИКа должны были принимать документы, но не протоколы, в подвальном помещении.

«Нам предлагали вбросить 400 бюллетеней»

- Вы хорошо помните то время, когда оказались чужой среди своих?

Конечно. Такое разве забудешь? В 2011 году меня назначили председателем комиссии. Настало время первого предвыборного совещания, где раздавали ценные указания. Замечу, на выборах я работала 14 лет. Стаж приличный. Знаю технологию «от» и «до». До 2011 года председателями комиссий не являлись директора школ, у них и без того дел полно. А вот в том году ввели новшество. Помню, мы с коллегой явились на совещание и обалдели – председателями участковых избирательных комиссий были сплошь директора школ.

- С чем были связаны изменения?

Видимо, до кого-то дошло, что на директоров школ проще надавить. Самое уязвимое звено в цепочке образования.

- Но не все продавливаются?

Надеюсь. Но когда я отказалась участвовать в фальсификации, ни один из педагогов, кто был на том собрании, не встал на мою защиту. Позже никто даже не подтвердил правоту моих слов на суде. Хотя на улице я часто встречала коллег, все они в лицо говорили: «Мы все за вас, у нас утро начинается с обсуждения вашей ситуации и день заканчивается тем же. Мы все следим за процессом». Но в открытую меня никто не поддерживал. Их можно понять. Никто не хотел лишиться своего места.

- Давайте вернемся к тому собранию. Что именно говорили вам?

Обычно председателей избирательных комиссий собирали в здании горадминистрации. А на этот раз нас пригласили в социальный центр. Зашла я в комнату и была просто поражена. Из присутствующих - всего 5 председателей, тогда как обычно не менее сотни человек собирали, район-то у нас большой. Беседа велась за закрытой дверью.

Ораторствовали заведующая РOНО и мужчина, который представился Сергеем Пономаревым. Нам стали объяснять, что необходимо обеспечить победу одной партии, предлагали варианты, каким образом это лучше провернуть. Звучали совершенно немыслимые варианты. Поскольку я в этой теме была уже 14 лет, то сказала им: «Я сама могу любые варианты предложить». И тут же спросила: «Как вы это себе представляете?».

- Какие же варианты вам предлагали?

Нам сказали, что мы должны иметь два списка. И за полчаса до окончания выборов нужно вписать во второй список тех избирателей, кто не придет. Затем вбросить такое же количество бюллетеней в урну.

- И сколько бюллетеней вы должны были вбросить в урну?

Предполагалось, что их будет 200 штук. А у нас тогда проходили двойные выборы - думские и законодательные (в ЗакС города - «МК» ), соответственно, нужно было вбросить 400 бюллетеней. Тогда я поинтересовалась, как мы проведем подставных голосовавших по документам? Это ведь надо 200 человек внести в списки. Нужны паспортные данные. Нам в открытую пояснили: «Вам дадут диски, где будут все списки, сведения на ваших избирателей. Вам что, вы же в школе находитесь, считайте, у себя дома. Посадите этажом выше своего человека, и он будет заполнять документы, чтобы наблюдатели ничего не заметили».

- Это все оплачивалось?

Нам обещали заплатить по 70 тысяч рублей.

- Как я понимаю, вы отказались от солидной прибавки к зарплате?

Я отметала любые предложения. Это учитывая, что я на тот момент состояла в той партии, за которую предлагали делать вбросы. После первого собрания мы с коллегой ушли ошарашенные.

Потом нас собрали второй раз. Помню, на том собрании присутствовала директор одной школы, мы с ней были хорошо знакомы, но спустя время, когда меня обвинили в клевете, именно она свидетельствовала против меня на суде. Несмотря на то, что я сразу озвучила свою позицию, руководители предвыборного собрания были неумолимы, мои слова пропустили мимо ушей.

Последний раз нас собрали за два дня до выборов. Мы уже приступили к работе на избирательных участках. И в тот день мне привезли «левые» списки. Передал мне их член избирательной комиссии. Правда, позже на суде, он уверял, что вообще не присутствовал на участке. Кстати, сейчас этим человеком занимается прокуратура, насколько я знаю. К выборам 2016 году его повысили, сделали председателем ТИКа.

- Несмотря на ваш отказ делать вбросы, вам все равно привезли списки? Зачем?

Возможно, надеялись до последнего, что я передумаю, испугаюсь потерять работу.

- И что вы сделали с этими списками?

Сказала: «Не возьму, везите назад». Их и увезли.

Непосредственно накануне выборов меня и еще одну мою коллегу вызвали в ТИК. Пригласил лично председатель ТИКа: «Девчонки, приходите, нужно поговорить». Замечу, с этим человеком мы сотрудничали много лет, и, кроме хорошего, ничего не могу про него сказать. Мы никогда его не подводили. Он знал, что на наших участках выборы всегда проходили чисто.

Короче, пришли мы с коллегой в ТИК. Нас завели в комнату отдыха. Беседовал с нами в тот день не сам председатель, а женщина, которая работала по-моему в СОБЕСе. Дама сразу задала повышенный тон. Она кричала в наш адрес, мол, что вы из себя строите, хотите быть «белыми воронами». Под конец успокоилась: «Чего вы боитесь? У нас целая комиссия юристов работает».

- То есть вам дали понять: в случае нештатной ситуации вас прикроют?

Именно так. Я ей тогда намекнула: «Вы не боитесь, что я всем расскажу об этой истории?». И услышала в ответ: «Вы ничего не докажете». В итоге разошлись мы нехорошо. Но в тот момент я для себя четко решила, что просто так этого не оставлю. Я вернулись в школу, и каково же было мое удивление, когда у себя на столе я увидела те самые «левые» списки. Пока меня не было, списки все-таки привезли, там и оставили. Комиссия ведь уже работала в школе. И моим подчиненным дали указание: «Списки передать председателю».

- Что вы сделали с этими списками?

В тот день я отнесла их к себе в кабинет и заперла в сейфе. Я ведь их долго хранила. Как память. Сожгла буквально год назад.

«Ее выгонять надо, а вы ей премию хотите выписать»

- Как прошел сам день выборов?

В день выборов нас уже никто не трогал. Хотя накануне вечером руководство РOНО предложило снять мою кандидатуру с поста председателя. Слава Богу, у них не было на то полномочий. Мы отработали выборы, отчитались, сдали документацию. Это была середина декабря. А в конце года учителям обычно начисляли премию. Курам на смех, какая это сумма, если зарплата учителей 19 тысяч рублей. И когда директор нашей школы отнесла в РOНO списки на премию, там сделали большие глаза, увидев мою фамилию: «Иванову надо с должности снимать, а вы ей премии выписываете».

Потом под меня стали копать. Придрались к тому, что со мной в школе работает невестка и сын. Причем мой сын работал на неполной ставке, считайте, подрабатывал. Получал зарплату 2 тысячи рублей, являлся рабочим по обслуживанию здания.

Директор школы после того посещения РОНО вернулась сама не своя: «Меня, наверное, снимут». Я сразу поняла в чем дело: «Что мне надо сделать, чтобы нам дали спокойно доработать?». Директор оживилась: «Откажитесь от премии». Я отказалась, написала заявление. А потом поинтересовалась, может, мне все-таки уволиться стоит?

Директор пожала плечами: «Пока не надо, год доработаем, там посмотрим». Меня так резанула эта фраза - «год доработаем». Я понимала, если останусь, то школу замучают проверками, как это всегда бывает. Не случайно есть выражение: «Скажите мне, что надо кого-то утопить, пошлите меня в школу. Я накопаю».

В тот момент мне хотелось кричать на весь мир. И я приняла для себя решение уйти на заслуженную пенсию. На следующий день я положила заявление об увольнении на стол директору. И я заметила, как она выдохнула - слава богу, что уходит. Я ушла, а потом рассказала о своей истории журналистам.

- После чего пришлось судиться с представителями РОНО?

Да, и это было жутко. Начнем с того, что меня никогда не судили. Я уже в возрасте. И в моем понятии, суд - это плохо. Адвоката у меня не было. Как разговаривать на суде, я не знала. Я даже не понимала, как правильно обращаться к судье. Но когда на заседании увидела обыкновенных людей, которые пришли меня поддержать, мне полегчало.

Представители РОНО в суд не явились ни разу. Процесс длился долго, меня постоянно спрашивали, что я буду делать, если проиграю суд? Я говорила, что подам иск в международную инстанцию.

Все завершилось в мою пользу.

После последних выборов в отношении учителей, которые делали вбросы, завели уголовное дело. Как думаете, чем дело может кончиться?

На мой взгляд, наивно предполагать, что кого-то накажут и, тем более, посадят. После моего суда, когда правда вылезла наружу, руководитель РОНО, которая давала мне указания по вбросам, прошла на повышение. Она стала замом главы администрации района. Ее даже на время суда не отстраняли от должности...

Вам по-человечески жалко тех преподавателей, которых сейчас обвиняют во вбросах? Не по своей воле они это делают.

Не жалко. У каждого человека есть выбор. Он не легкий. Не буду врать. Перед тем как уволиться, я рыдала всю ночь. Я ведь столько лет отдала образованию. Должна была выпустить в том году мой 11 класс. Я понимала, что предаю их. Мне было тяжело и больно. Но я же сделала это выбор. По жизни мы все проходим испытания любовью, властью и деньгами. Не многие их выдерживают. Поэтому мне не жалко таких учителей. Я считаю, они не должны учить детей.

Среди директоров школ, которые присутствовали с вами на предвыборных собраниях в 2011 году, кто-то еще отказался делать вбросы?

Про остальных я не знаю. Но могу допустить, что, в основном, все пошли на сделку с совестью. Когда я наблюдала за нашими последними губернаторскими выборами, то была в шоке. Если тогда, в 2011 году, нас собирали хотя бы по пять человек, проводили все тайно, тихо, то в 2014 году, директоров школ собрали всех в большом зале, и всем дали установку, как работать с досрочно проголосовавшими. И когда кто-то заметил в зале меня, я услышала шепот: «Здесь Иванова, все пропало». Тогда я тоже, будучи членом избирательной комиссии, пыталась достучаться до властей, но меня не услышали. Если бы хоть один человек после таких выборов, хотя бы слетел с должности, люди в следующий раз бы задумались - а стоит ли мараться? А у нас только увольняют учителей за неподчинение.

Вы впервые столкнулись с массовыми фальсификациями только в 2011 году. Выходит, до этого выборы проходили более менее гладко?

Это моя история. До 2011 года нас действительно не трогали. Мы отрабатывали выборы на пять с плюсом. Ныне покойный председатель ТИКа называл нас «птичницы-отличницы». На нас не поступала ни одной жалобы от наблюдателей. Более того, эти наблюдатели отрабатывали с нами одни выборы и просились к нам на следующие. Потому что им приятно работать в спокойной обстановке.

Что касается наблюдателей - если на участке запланирован вброс, выходит, и наблюдатели должны быть «своими»?

Получается, так. Потому что вбросить бюллетени незаметно - проблематично. Это надо, чтобы рядом никого не было. Но в любом случае, вбросить 200 штук - нереально. В 2011 году на моем участке стояли урны старого образца. Теоретически незаметно реально можно вбросить пять бюллетеней за раз. Человек заходит в кабинку для тайного голосования, заполняет бюллетени, потом выходит и бросает. Наблюдатели по закону не могут его остановить со словами: «Покажите, сколько вбрасывайте, мы подсчитаем». Но вбросить 3-5 лишних бюллетеней - это не 400. В «электронные» урны голосования не прошли бы и пять лишних листочков. Вероятно, перед теми выборами все заранее обдумывалось, вбросы предлагали делать на участках, где стояли урны старого образца.

- После случившегося коллеги по школам звонили вам, поддерживали?

Никто не звонил, не поддерживал. На улице меня встречали знакомые, говорили, что волнуются за меня. Слышала, что многие представители РОНО тоже переживали за меня. Но особой поддержки я не услышала.

- В этом году вы не работали на выборах?

Я закрыла для себя эту тему. Помню, на своих последних выборах в 2014 году я приехала на один участок, как член ТИКа, попросила предъявить списки. Так члены комиссии вызвали полицию. Позже мне донесли, что была дана установка - Иванову не допускать до чужих участков и тем более до списков. Так что теперь я хожу на выборы только в качестве избирателя. И верю, если бы все люди приходили голосовать, то и вбросов бы не было.

«После увольнения я не хочу иметь никакого отношения к школам»

Для многих людей, кто работал на выборах и отказался от участия в фальсификациях, жизнь перевернулась с ног на голову.

Юлия Капичникова. Фото из личного архива

Юлия Капичникова , молодая учительница начальных классов из Тамбова. В 2012 году ее назначили наблюдательницей на одном из избирательных участков. Юля честно выполнила свою работу. Зафиксировала нарушения - вбросы, приписка 600 голосов.

По окончании голосования Капичникова отказалась подписывать протокол результатов президентских выборов. Завуч школы, где работала Юлия, объявила своей подчиненной выговор и посоветовала уволиться. В результате история Капичниковой получила широкую огласку.

После шумихи в школе меня оставили, но смотрели на меня косо. В итоге, я доработала до декретного отпуска, а потом ушла в другую школу, - признается Юлия. - Но с тех пор я дала себе слово - никогда не участвовать в выборной кампании. Я знаю, что во многих регионах до сих пор увольняют учителей за неповиновение. Есть такие, кто сам уходит по собственному желанию после выборов.

Учитель сельской школы в Рязанской области Райво Штулберг был уволен, когда отказался агитировать народ перед выборами в 2015 году (В Рязанской области выбирали областную Думу - «МК» ) за определенную партию. Мужчина опубликовал в сети разоблачительный видеоролик, где выложил правду-матку о принуждении учителей к голосованию. Он поведал, что за «достойные голоса» селу обещали дотации. Однако в прошлые годы результатов подобных вливаний денег жители села не видели.

Райво Штулберг. Фото из личного архива

После этого директор школы, где работал Штулберг, посоветовал учителю уволиться по хорошему. Райво написали заявление об уходе по собственному желанию.

Насчет последних выборов я ничего не могу сказать, - говорит Райво Штулберг. - Я уже год как не имею никакого отношения к школе и надеюсь, что никогда не буду иметь. Бывшие коллеги тоже ничего не рассказывали. Боятся за свои места.

В мое время, начальство придерживалось такой формулировки, что учителей не принуждают, а просят агитировать. То есть человек, вроде бы, и может отказаться, ему ничего за это не будет. Директор школы тогда прямо сказала мне: «Меня люди попросили раздать листочки, я что, буду людям отказывать?». Заведующего РОНО тоже попросили - другие люди сверху. Подозреваю, что и тех - тоже «просят».

В школах сидят пешки, и каждый из них выслуживается, как может, чтобы начальство заметило и отметило. Концов не найти, слишком уж длинная цепочка складывается. Ну а «уголовку» заводить за вбросы и прочее будут на «стрелочника», то есть на учителя. Насколько я знаю, нашумевшее уголовное дело, заведенное сейчас в отношении завуча Нижегородской школы, чуть ли не первое за всю историю выборных вбросов. Может, штрафом отделается или условное ей впаяют. Но нервы человеку потреплют. И все-таки «находился под следствием» - это для учителя серьезное клеймо.

Антон Попов , учитель из города Путеец тоже пытался бороться за правду. Правда, его история не связана с выборами. Но по поводу участия учителей в выборах ему тоже есть, что сказать.

Антон Попов. Фото из личного архива

Я в свое время жаловался на одного ученика, у которого не было тормозов. Тогда я даже отправил в приемную Путина видео с уроков. Просил в письме обеспечить школу хоть какими-то дешёвыми видеокамерами, чтобы можно было доказать, насколько отвратительно ведет себя этот подросток. В итоге директор вынудила меня написать заявление об увольнении. Я ушел из школы. Полгода работал в больнице программистом. Но с сентября вернулся обратно в школу. Моё место никто не хотел занимать - не было толпы желающих учить таких детей, да ещё и за гроши ездить в сельскую школу.

Поймите, неугодных учителей убирают везде. В этой системе главное - уметь прогибаться и повиноваться..

Что касается выборов, я сам в этом году сидел в комиссии. Мой отец был председателем на участке. У нас никаких нарушений не было. Мне кажется, подобные вещи происходят в многолюдных городах, где если уволят, то человек все равно работу найдет. В деревнях никто не рискует проводить махинации на выборах, как потом односельчанам в глаза смотреть?

В городе проще - ты не знаешь никого, тебя никто не знает. Еще многое зависит от главы участка и от того, насколько независимые люди сидят с ним в комиссии. Например, у нас членами комиссии были пенсионерки и люди, не имеющие отношения к школе. Если что не так, они не станут молчать...

Напоследок мы связались с работниками учительского профсоюзного движения. Предполагая, что там уж о подобных историях должны знать. Обратились к сопредседателю Межрегионального профсоюза работников образования «Учитель» Андрею Демидову. Мужчина честно признался: «Учителя про такие вещи даже анонимно рассказывать не станут. Зачем им проблемы?».

В середине сентября в России пройдут парламентские выборы. Пять лет назад выборы вылились в серию демонстраций, а гражданская активность удивительно возросла. Сегодня у российских избирателей нет иллюзий. DN проследила за кампанией независимого кандидата Марии Бароновой.

Небоскребы Москва-сити блестят и сверкают. На расстоянии вытянутой руки от них — квартал уродливых бетонных высотных домов. На растрескавшемся асфальте рядом с одним из них расположился струнный оркестр из трех молодых женщин, они играют аргентинское танго «Por una cabeza».

У подъезда быстро собираются люди, в основном женщины, многие с детьми.

«Как красиво! У кого-то день рождения?» — интересуется одна из них.

Ни у кого не день рождения. Это предвыборное мероприятие. 18 сентября в России будут парламентские выборы, в которых участвует и 32-летняя Мария Баронова. Целое лето она занималась тем, что собирала 15 тысяч подписей, чтобы получить возможность стать независимым кандидатом от одного из московских одномандатных округов. Нигде больше она не получила столько подписей, как здесь, поэтому этот бетонный дом и стал отправной точкой ее предвыборной кампании.

Камерный концерт — один из способов привлечь внимание граждан. Ничто так не мешает оппозиции, как чувство апатии и пассивности, которое сегодня охватило российских избирателей. Разрозненная оппозиция делает все, чтобы собраться с силами. Больше всего известных кандидатов — в списках «Яблока», включая Дмитрия Гудкова и Владимира Рыжкова, которые не являются членами этой партии. Русские эксперты, с которыми связалась DN, полагают, что оппозиции, вероятно, удастся получить несколько мандатов, но в целом она плывет против течения.

«Цель Кремля заключается в том, чтобы добиться низкой явки избирателей. Вот почему выборы будут уже в сентябре (а прошлые парламентские выборы были в декабре 2011 года). В августе, когда проходят почти все предвыборные кампании, большинство избирателей в отпусках. Голосовать будет меньше людей, чем обычно, и это значит, что организованных избирателей в пропорции окажется больше», — говорит политолог Екатерина Шульман, доцент российской Президентской академии.

«Организованные избиратели» — это госслужащие, военные и все, кто работает на государство и муниципалитет, например, полицейские и учителя. От них ожидается, что они все проголосуют за правящую партию. Чем ниже явка, тем выше доля организованных избирателей и, следовательно, меньше необходимость фальсификаций. На прошлых выборах в Госдуму в 2011 году это стало для Кремля неожиданной проблемой, когда новый класс сознательных и критически настроенных избирателей разоблачил мошенничество, что положило начало целой серии демонстраций против власти Путина. Сейчас протестное движение заставили замолчать.

Контекст

Выборы в России важнее американских

Hela Gotland 03.09.2016

Партия Путина теряет поддержку

Dagens Nyheter 02.09.2016

Асимметрия путинской власти

Asahi Shimbun 01.09.2016
Кремлевская власть усвоила урок. Перед нынешними выборами новая председатель Центральной избирательной комиссии Элла Памфилова призвала к «умеренному» использованию так называемых административных ресурсов («административные ресурсы» — это инструменты, которые власти используют, чтобы влиять на исход выборов). Исследователь и редактор издания «Контрапункт» Мария Липман считает, что это попытка избежать грубых форм фальсификаций.

Но в то же время ограничиваются возможности обнаруживать обман.

«Лишь один человек от партии может присутствовать на избирательном участке в качестве наблюдателя. Прежде их было намного больше. Кремль просто-напросто надеется, что выборы пройдут максимально незаметно, проголосуют как можно меньше избирателей, дебаты практически игнорируются. Так можно получить нужный результат, не прибегая к самым грубым фальсификациям».

А Екатерина Шульман указывает, что будет нелегко убедить губернаторов в регионах отказаться от мошенничества.

«Власти в регионах нервничают. Они будут фальсифицировать результаты на всякий случай. И я не говорю о таких областях, как Северный Кавказ, Чечня. Там явка всегда почти 100%, потому что местные лидеры хотят продемонстрировать лояльность Путину».

Мария Баронова — полная противоположность официальной власти, она принадлежит к группе активных и образованных городских жителей, уставших от коррупции и злоупотреблений. Она получила известность как один из ведущих активистов, вставших на защиту так называемых узников Болотной — примерно 30 участников антипутинских демонстраций в мае 2014 года, которых привлекли к суду за массовые беспорядки и вандализм. Против нее тоже выдвигалось обвинение, но дело было закрыто. Полиция ворвалась в ее дом и обыскала его, социальная служба грозила забрать у нее сына, ее жизни несколько раз угрожали.

Она — не слишком беспокойный человек, но она начинает нервничать, когда появляется оператор Deutsche Welle. Пропаганда на государственном телевидении вбивает в головы народа, что все оппозиционные кандидаты — это «пятая колонна» на западном финансировании. Иностранные камеры на предвыборной встрече могут вызвать у людей подозрения.

«Люди теперь боятся зарубежной прессы. Ни в коем случае не разговаривайте с ними, пока я здесь», — шипит она журналистам.

Когда Мария Баронова подходит к микрофону и начинает говорить, я замечаю, что публика состоит из одних только женщин, за исключением двоих нетрезвых мужиков — единственных, кто поднимает руку, когда Баронова завершает свою короткую речь и предлагает задавать вопросы.

«Жители этого дома стоят в очереди на жилье вот уже 26 лет. Что вы сделаете, чтобы помочь им?» — спрашивает один из мужчин.

«Я бы могла пообещать, что решу все ваши проблемы, но это будет та же песня, что и у нынешней власти. Но я хочу изменить систему. Я хочу развивать страну, но мне нужна помощь. Сколько из вас собирается проголосовать?» — задает встречный вопрос Баронова.

Поднимается всего несколько рук.

«Если все будут пассивными, ничего не изменится. Вы — граждане страны, только если вы пользуетесь своими гражданскими правами», — отвечает Баронова.

«Дайте нам жилье», — кричит женщина из толпы.

«Все, что я могу вам пообещать, — это тяжелая работа. Сначала не будет видно никаких изменений. Но мы все должны научиться требовать у власти, это тяжелый и неблагодарный труд, который надо выполнять ежедневно», — говорит Баронова.

Публике совсем не нравится этот ответ.

«Идите посмотрите, как мы живем. Гляньте, как нам живется», — кричит женщина.

Мария Баронова исчезает в доме в сопровождении группы жильцов. Журналистов туда не пускают. Как и многие другие российские избиратели, жильцы этого дома смотрят на Баронову как на решение — в данном случае, проблемы с жильем. Большая часть квартир этого дома — бывшие коммуналки, то есть старое советское жилье, в котором целые семьи теснились в одной комнате, а кухни и санузлы были общими.

21-летний Алексей Калитвинов учится в одном из самых престижных московских вузов — Высшей школе экономики. Он добровольно помогает Марии Бароновой. Рассказывает, что большинство предвыборных встреч сводятся к тому, чтобы просто убедить народ пойти и проголосовать.

«Но при этом надо быть осторожными. Многие впадают в ярость, когда им говорят, что они должны голосовать. Они устали от политиков, которых не интересуют их проблемы, они не видят выхода. С ними бывает сложно найти общий язык. Нам надо заставить их поверить, что мы действительно хотим сделать что-то хорошее».

44-летняя Валентина была среди тех, кто поднял руку, когда Мария Баронова спросила, кто пойдет голосовать. Ей же удалось уговорить кандидата зайти в дом и посмотреть, как она живет: двенадцатиметровая комната в длинном коридоре.

«Уже десять лет я живу здесь с сыном. Тринадцатилетнему сыну негде делать уроки! Управляющие компании все время меняются. Город обещает нам новое жилье, но ничего не происходит», — говорит Валентина, которая не желает называть свою фамилию.

Но она все же рада, что удалось заставить Баронову, человека со связями, посмотреть на комнату. Может, от этого будет толк. А выборы ее не интересуют.

Августовской ночью темно и тепло. За деревьями мерцает Москва-сити, потребительский рай в сияющих небоскребах.

«…Результаты нынешних выборов в Госдуму были сфальсифицированы на уровне думских выборов 2011 года. На этих выборах, по моим оценкам, масштаб фальсификаций в пользу "Единой России" составляет примерно 12 миллионов голосов. Это меньше, чем на выборах 2011 года. Но тогда была более высокая явка…» (С. Шпилькин, радио «Свобода»).

БОРОДАТЫЕ ВЫБОРЫ С ХВОСТОМ

У "Единой России" – 40% при явке в 37%, согласно статистическому анализу и экспертной оценке Сергея Шпилькина

Сергей Шпилькин, независимый электоральный аналитик, с 2007 года математическими методами исследует официальные результаты голосования в России и обнаруживает странные отклонения, которые лучше всего объясняются подтасовками и вбросами.

Шпилькин – выпускник физфака МГУ, лауреат премии "ПолитПросвет" 2012 года – так описывает, почему начал заниматься статистическим анализом результатов выборов: "На выборах 2007 года, услышав несколько чисел, мысленно построил по ним кривую, получил прямую, а дальше сработал эффект полковой лошади, которая при звуке трубы рвется в бой. Набрал точек, построил графики, начал на них смотреть". Шпилькин гордится открытым им понятием "бороды Чурова", о котором мы будем говорить позже. В интервью Радио Свобода он рассказал об используемом им методе статистического анализа и о том, к каким выводам это приводит на нынешних выборах:

– Результаты нынешних выборов в Госдуму были сфальсифицированы на уровне думских и президентских выборов 2011, 2008 и 2007 годов, наиболее фальсифицированных за постсоветскую историю, насколько ее можно проследить, анализируя подобные данные, то есть примерно с 1996 года. На этих выборах, по моим оценкам, масштаб фальсификаций в пользу "Единой России" составляет примерно 12 миллионов голосов. Это меньше, чем на выборах 2011 года. Но на выборах 2011 года была более высокая явка. Поэтому с точки зрения влияния на конечный результат это примерно сравнимо. По моим оценкам, без фальсификаций "Единая Россия" получила бы примерно 40% по федеральному списку вместо 54,2%, которые сейчас заявлены на сайте ЦИК по результатам подсчета 108,9 млн зарегистрированных избирателей.

– Как с помощью статистики можно выявить масштабы фальсификаций? Правильно я понимаю, что главным инструментом является соотнесение явки на отдельных участках с голосами, поданными на этих участках за различные партии?

– Именно так. И базовый факт состоит в том, что, на самом деле, явка – вещь очень стабильная и мало зависящая от региона. У нас очень однородная страна. На этих выборах это хорошо заметно, потому что из-за низкой явки этот главный пик голосования выделился вокруг типичной явки в 36% и стоит отдельной вершиной, слева от фальсификата (см. график ниже ). Самый дешевый способ фальсификации, технически дешевый в смысле затрат и интеллектуальных усилий со стороны фальсификаторов, – это просто добавление голосов в пользу нужной партии или нужного кандидата. А добавление голосов ведет к тому, что явка смещается от типичного значения в большую сторону. И у нее вырастает такой правый хвост. Размер этого хвоста довольно элементарным образом пересчитывается в количество добавленных голосов. Характерная особенность этих выборов в том, что, кажется, здесь почти не применялось перекидывание голосов от одной партии к другой. Может быть, это благотворное действие Эллы Памфиловой (новый председатель ЦИК, сменившая на этом посту Владимира Чурова. – РС ), может быть, еще что-то. Потому что перекидывание голосов труднее распознается. Но в этот раз ситуация выглядит так, будто это чистый вброс.

– Я правильно понимаю, что вы рисуете график, на котором внизу – явка, и на участках с одинаковой явкой вы смотрите, сколько было подано голосов за разные партии, и рисуете график? В принципе, распределение должно быть таким: есть пик наиболее популярной явки, и в обе стороны идет снижение. Но мы видим, что есть пик в районе 36%, потом идет снижение, а потом снова довольно резкий рост. И на участках, где очень высокая явка, как назло, все голосуют за "Единую Россию".

– Не то чтобы все, но подавляющее большинство. Чем выше явка, тем больше голосов подано за "Единую Россию". По "утиному принципу" – это выглядит как вброс, вычисляется как вброс.

– Что такое "утиный принцип"?

– Если нечто крякает как утка, ходит как утка и выглядит как утка, то это утка. Это классический принцип программирования .

– Давайте попробуем представить, что я функционер "Единой России" и пытаюсь найти контраргументы. Если я скажу: страна разнородная, есть места, где люди очень любят президента и правительство. Они мотивированы и ходят голосовать. И именно эти люди дают такой второй хвост.

– Тут возникает сразу два вопроса. Во-первых, субъектом голосования является все-таки не избирательный участок, а избиратель. А избирательный участок – это некоторое объединение избирателей, который их в каком-то смысле усредняет. Если бы у меня были избиратели двух типов – любящие "Единую Россию" и не любящие "Единую Россию", то они бы каким-то образом смешивались. А у меня между двумя типами голосования, наоборот, глубокий и довольно широкий провал. И выглядит это так, как будто субъектом является не избиратель, а участок. У нас участки делятся на два типа, а не избиратели. И такое несмешивание, такая сегрегация по двум типам голосования хорошо объясняется подтасовками. В 2011 году в Москве на том самом голосовании, которое вызвало протесты (на выборах в Госдуму. – РС ), подобные участки встречались в одном районе, буквально в двух частях одного жилого комплекса.

В районе Раменки две симметричные половины коммерческого жилого комплекса, построенного женой Юрия Лужкова, голосовали: одна за "Единую Россию" – 30%, а другая – 70%. А в 2012 году все эти различия куда-то пропали, и все голосовали одинаково с совершенно однородной явкой и с очень однородным результатом, с точностью до объяснимых социологических различий. Я думаю, что в этом году (хотя пока разбираться в этом еще не было времени) таких примеров найдется очень много. По крайней мере, в предварительных результатах, например, в Кемеровской области, которая отличается редкостным уровнем фальсификаций с определенного времени, встречались участки, на одном из которых в полдень явка была 11%, а в соседнем – 68%. Если бы это дело было региональной особенностью, то тогда не было бы такого перемешивания. Результаты были бы однородны внутри региона. А опыт показывает, что в регионах с хвостами соседствуют участки с высокими и низкими результатами. В этот раз я, например, вижу, что в Мордовии, которая всегда показывала фантастические цифры явки и голосования, есть несколько участков с совершенно типичными среднероссийскими результатами явки и голосования за "Единую Россию". Будет интересно посмотреть, что это такое. Еще одна важная вещь. На этих выборах мы очень много знаем об избирательных участках, в том числе, например, из каких домов они состоят, сколько квартир в каждом доме. Это может быть полезно для дальнейшего глубокого анализа.

– А что дает такое знание?

– Это, например, дает знание о том, что этот участок не деревня, а город или что эти два участка похожи по составу домов. Если эти два участка состоят из пятиэтажек, то можно предполагать, что в них примерно одинаковое население, и для объяснения радикально разных, в два раза отличающихся результатов нужны будут дополнительные обоснования.

– И ваше объяснение, что там, где такая внезапно высокая явка, – это вбросы.

– Вбросы и приписки.

– Вы не учитываете такие регионы, как Чечня? Известно, что в Чечне, например, очень высокая явка и результаты, как правило, очень высокие. Это некая однородность. Там все такие участки, я думаю. Там нет соседних домов, где один так, а другой сяк. Может быть, что этот хвост дают такие регионы?

– Голосование в Чечне – вещь трудно наблюдаемая. Но есть, например, Дагестан, где похожие результаты. И в Дагестане в 2012 году люди сидели и отсматривали видеозаписи с камер на избирательных участках, просто считали избирателей, появляющихся в кадре, подходящих к урнам. Из этих видеозаписей видно, что явка в Дагестане на самом деле не 90% и не 80%, как она заявляется официально в протоколах, а где-то 38%, то есть ниже среднероссийской. И никакой однородности результатов там тоже нет. Про Чечню в этом смысле сказать что-нибудь труднее, потому что это очень закрытая территория. Про Чечню вообще трудно сказать что-нибудь, но время от времени на разных выборах в разных кавказских республиках точечно встречаются вполне среднемосковские результаты голосования. То ли это отдельные председатели избирательных комиссий принципиальные, то ли это какие-то районы, подчеркивающие свою автономию от центрального правительства. Но это всегда сохраняется. И позволяет хотя бы гипотетически говорить, что голосование в таких местах не очень отличается от среднероссийского. А то, что мы видим в официальных протоколах, – это скорее иллюзия. И тогда эти регионы действительно образуют хвост высокой явки, высокого голосования, но если их рассматривать на общероссийском фоне, то они дают вклад в ту же оценку лишних голосов. Да, это некоторая гипотеза, но это лучшее, что мы можем сделать с имеющимися данными.

– Вы строите некую математическую модель, с помощью которой оцениваете реальную ситуацию. С этим можно пойти в суд?

– Почему?

– Потому что никакой суд не примет экспертной оценки – а это все-таки экспертная оценка, – и, скорее всего, не примет математические аргументы. Что касается математических аргументов, то был такой замечательный феномен под названием "борода Чурова", когда количество участков с уровнем явки, кратным 10 и 5, почему-то больше. "Борода Чурова" или "пила Чурова" существовала до 2011 года и, кажется, видна на этих выборах тоже. Этот феномен можно оценить достаточно строго математически. У нас с соавторами как раз в этом году вышла The Annals of Applied Statistics по поводу того, что математическая вероятность этого явления астрономически мала.

– Речь идет о том, что число участков, где явка представляет собой круглое число, больше, чем участков с явкой, близкой к ним, но не круглой?

– И вы это объясняете тем, что главам участков просто нравятся круглые числа.

– Да. При этом важно понимать, что явка вообще не является официальным параметром. Ее нет ни в одном протоколе. И чтобы сделать ее круглой, надо специально подогнать некие числа в протоколе или взять калькулятор и посчитать.

– Весь мир основан на математике. Все процессы вокруг нас рассчитаны на основе математики. Почему тогда с этой базой нельзя пойти в суд и сказать – смотрите, есть модель, которая очень хорошо описывает выборы. Есть нарушения в этой модели, которые однозначно указывают на то, что были вбросы, фальсификации, подтасовки. Почему это не принимает суд?

– Я не специалист в судебной практике и плохо знаю, как обращаются суды с математическими аргументами. В вашем вопросе ключевое слово – "модель". На всякую модель можно предложить контрмодель. Поэтому, я думаю, суд на этом и закончится. Он скажет: а вы докажите, что это единственная модель. Больше того, насколько я помню по вчерашним сообщениям, Элла Памфилова сказала , что для нее не являются доказательством вбросов видео, снятые наблюдателем. В некотором смысле она юридически права, потому что видеокамера наблюдателя не является сертифицированным прибором. Думаю, что на этом уровне практики никакие аргументы такого рода не пройдут. Мы прекрасно помним, как документированные официальной системой видеонаблюдения в 2012 году вбросы были массово проигнорированы судами. В Казани группа наблюдателей подавала сотни таких исков о расхождениях между подсчетом избирателей по видео и результатами в протоколах и получила сотни отказов. На мой взгляд, важность этой модели в другом. Она помогает, в том числе и властям, потому что они (с тех пор как в 2007 году такие оценки появились) начали на них реагировать, то есть некоторые вещи начали меняться. Например, стало меньше участков с круглыми результатами. Модель позволяет понять, что происходит на самом деле. Потому что система выборов многоуровневая, непрозрачная, и не все уровни друг с другом хорошо коммуницируют. Я совершенно не уверен, что Элла Памфилова хорошо себе представляет действия руководителей избирательных участков на местах, как они ведут протоколы, заполняют данные и сдают их в ТИК (территориальные избирательные комиссии. – РС) . Тем более она вряд ли себе представляет агрегированные результаты – сколько всего дописали голосов на этих 96 тысячах участков.

– Это благородная цель – дать Элле Памфиловой представление о том, что происходит на самом деле. С помощью вашей модели вы посчитали количество голосов, вброшенных на этих выборах за "Единую Россию", опираясь на официальные данные. Какова тогда реальная картина голосования?

– Явка вместо официальных 47,8% составляет где-то 36,5%, что очень хорошо соответствует тому самому главному пику на распределении. И голосов за "Единую Россию", соответственно, вместо 54,2% получается где-то 40% с учетом нашей точности.

– А остальные партии?

– Ничего принципиально не меняется. У всех партий количество голосов увеличивается, поскольку мы уменьшаем знаменатель, на который делим, то есть общее количество голосов, поданных избирателями. Но единственный принципиальный результат в этой истории, возможно, это то, что партия "Коммунисты России" с некоторой вероятностью проходила бы трехпроцентный барьер и могла бы рассчитывать на федеральное финансирование. Для остальных партий фактически ничего не меняется. Может быть, по окончательным результатам будет выглядеть чуть иначе. Когда мы сложим одномандатников с пропорциональной частью списка "Единой России", мы получим, возможно, 68% голосов у "Единой России", а возможно – 75. На мой взгляд, это все-таки довольно существенная разница.

– Кстати, одномандатники. Их касаются ваши модели?

– С одномандатниками сложнее, поскольку там считать приходится на уровне избирательного округа, а он относительно невелик по численности. Там статистические разбросы больше. Я еще не пробовал заниматься одномандатниками. Естественно, если вбросы происходят, то они, вероятно, происходят и в пользу одномандатников. У меня есть ощущение, что многие нарушения, о которых сообщалось вчера, были обусловлены активностью каких-то местных влиятельных одномандатников. Например, скандал с подвозом голосов в Алтайском крае. Там были отмечены активные "круизные голосования", подвозы. Надо сказать, что круизное голосование не всегда обеспечивает голосование за нужную партию. Например, в Москве круизные голосования были, а видимых следов фальсификаций в пользу "Единой России" нет. Возможно, эти подвезенные из Подмосковья, условно, строители подняли процент за ЛДПР.

– Давайте посмотрим на всю эту историю с точки зрения оппозиции. Для нее, я так понимаю, ничего хорошего вы сказать не можете. По большому счету, она с треском проиграла.

– Да, это правда. Возможно, какие-то изменения могли бы быть видны на локальном уровне где-нибудь в Москве или Питере как раз на уровне одномандатных округов. Но на уровне федерального списка положение оппозиции выглядит вполне безнадежным.

– А это отличается от опыта прошлых парламентских выборов?

– Отличается двумя вещами. Видимо, здесь не было отбора голосов у оппозиции, в то время как, кажется, в 2007 году у "Яблока", например, голоса отбирали. И "Яблоко" тогда проходило барьер. В этом году не отбирали, видимо, ни у кого, в том числе у коммунистов, что довольно экзотическая ситуация. Возможно, это благотворное влияние Памфиловой.

– Пять лет назад подтасовки на выборах в Думу привели к массовым протестам. Тогда это людей интересовало. Я помню, как ваши статистические наблюдения расходились, как люди ими оперировали. Люди начали разбираться в математической статистике, что уже хорошо. Сейчас ощущение, что это ушло. Интерес падает в том же процентном соотношении, насколько уменьшается база оппозиции, что странно, учитывая, что существует разделение на условные 86% и противостоящие им 14%. Но сейчас, глядя на результаты, мы не видим 14 оппозиционных процентов, мы даже 10% никаких не видим.

– Я не политолог. Я, глядя на эти самые цифры, обратил бы внимание на ЛДПР. Пока по тем подсчетам, которые у меня есть, ЛДПР идет вровень с коммунистами или даже обходит их. А в Забайкальском крае, например, если отбросить приписки в сторону "Единой России", которые при этом не очень большие, она почти достает "Единую Россию". И вот это, на мой взгляд, для власти гораздо более серьезная проблема, чем проблема какого-нибудь ПАРНАСа. Потому что ЛДПР – это такой стихийный запрос на справедливость. Это место, куда можно пойти и сказать правду Жириновскому. И то, что это место становится настолько популярным, – серьезная проблема, выявленная этими выборами, гораздо более серьезная, чем провал ПАРНАСа или окончательный провал "Яблока". Запрос остался. Он просто переформатировался. В 2011 году этот запрос отразился в высоком результате "Справедливой России". А поскольку "Справедливая Россия" показала свою полную никчемность за прошедшее время, а КПРФ всем надоела, он сместился в сторону ЛДПР. Так что вопрос, на самом деле, остается. Лозунг "Вы нас даже не представляете", с которым ходили в 2011 году, остался. Большая часть населения чувствует себя не представленной. И это далеко не только те 14%, о которых все так любят говорить, это гораздо больше.

– Это движение "Вы нас даже не представляете" на нынешних выборах, можно было бы предположить, должно было бы голосовать за партии типа ПАРНАСа. Я пытался увидеть в этом распределении, где те самые 10-14%, которые сочувствовали пять лет назад этому движению, и не нашел.

– Видимо, они решили остаться дома. Они остались в тех самых 64 фактических или 52 официальных процентах, которые не пошли на выборы. Это тоже вопрос, потому что такой жесткий однопартийный парламент, выбранный при очень низкой явке, на мой взгляд, – проблема для всех, для власти в том числе. Я не знаю, как она будет из нее выбираться, как мы будем из этого выбираться. Я думаю, что запрос на справедливые выборы теперь пойдет с другой стороны. Может быть, это произойдет каким-то образом через одномандатников, которые лучше ощущают свою связь с местными жителями, своими избирателями, чем люди, выбранные по партийному списку. Возможно, будет что-то происходить внутри фракции "Единая Россия", которая фактически представляет собой целый парламент

– У вас лично оппозиционные взгляды? Можно сказать, что вы сочувствуете оппозиции и поэтому занимаетесь статистическим анализом результатов выборов? Или это из любви к математике и нелюбви к тому, что жизнь не соответствует правильным математическим моделям?

– И то, и другое справедливо, но с мотивацией скорее все-таки к любви к числам, чем сочувствия оппозиции. Одно с другим плохо совмещается. Возникает соблазн что-нибудь подогнать или подкрутить. А так делать нельзя. Числа так числа. При выборе между числами и оппозицией я выбираю числа.

– А можно сказать, что в вашем окружении люди все-таки оппозиционно настроены?

– Скорее – да, но это ничего не означает. Это скорее те самые 14%. Это не люди, которые ходят на митинги или как-то оппозиционно настроены, это скорее люди, которые не смотрят телевизор.

– Пять лет назад ваши подсчеты пользовались популярностью в кругах, которые составили тогда движение "За честные выборы". У вас есть ощущение, что сейчас что-то изменилось?

– Я не принадлежу к оппозиционным кругам. Поэтому не могу ничего на эту тему сказать. Я думаю, что меняются поколения. Все-таки пять лет – большой срок. Кто-то обзавелся семьей, пришло много новых людей. Нынешние студенты тогда заканчивали школу. Это сильное изменение. Я не знаю, какое отношение имеют мои подсчеты к оппозиции, они просто тогда попали в какую-то общую точку напряжения. Напряжение возрастало независимо от каких бы то ни было цифр и прорвалось тогда. А то, что эти расчеты оказались в правильном месте в правильное время, – просто случай.

– Раньше существовала прослойка людей, то, что называлось научно-технической интеллигенцией, которая, может, и не ходила на митинги, но составляла важную часть независимого общественного движения. Как вы думаете, у таких людей изменились ощущения за последние 5–10 лет?

– Я наукой больше не занимаюсь и не могу судить о настроениях. Другой вопрос, что вот эти подсчеты, как ни странно, лучше всего воспринимались физиками, пусть и ушедшими из физики. Это довольно забавный эффект. Притом что это работа на уровне физпрактикума второго курса. Там нет ничего сложного. В отличие от них, например, математики были более скептичными. Это было такое точечное попадание. Возможно, это был тот слой обобщенных физиков, который как раз и пошел тогда на митинги. Может быть, было совпадение.

– Это мне как раз понятно – физики оперируют математическими моделями, которые они прикладывают к реальному миру. Нет у вас ощущения, что жизнь в России совсем разошлась с моделями и становится все более непредсказуемой?

– Есть. В предыдущий раз такое ощущение было где-то начиная с года 2010-го. Есть такое состояние перед фазовым переходом, когда минимальное внешнее воздействие вызывает огромные флуктуации. В последний раз это было в 2010 году. По моему ощущению, сейчас это все тоже очень напряжено. Любая минимальная история вызывает резкую бурную реакцию, по крайней мере, в некоторых слоях общества. Наверное, это означает, что что-то назревает. Я не знаю – что.

«Свобода». 20:18 18.9.2016

Сергей Добрынин

В данных по явке нашли математические свидетельства фальсификаций

Физик Сергей Шпилькин объясняет, как аномальные скачки явки выдают фальсификаторов на прошедших выборах

Тотальные фальсификации. Владимир Жириновский (Единая Россия) [Выборы 2016]. Жириновский обещает вывести людей на улицы...

"Отдайте законные нам мандаты, у нас десять, подавитесь - возьмите восемь, девять возьмите, но один оставьте, имейте совесть, Чингисхан оставлял больше, Гитлер оставлял больше. Вы, что делаете, "Единая Россия"? Вас же проклянет весь народ наш, все вас проклянут, и вы будете бояться сказать, что вы из этой партии", - сказал Жириновский. Подробнее:

Выборы – захват власти? [Обманутая Россия]

Братская могила выборов 2016. Владислав Жуковский [РОЙ ТВ]

Анализ ситуации с системной и несистемной оппозицией на предстоящих выборах. В деталях разбирается Владислав Жуковский.

К вопросу о демократии. Николай Левашов

Демократия… демократия – как много в этом слове сокрыто подлости и лжи! Такое моё определение сути демократии, наверное, очень многих удивит! Но, узнав, почему я дал такое определение демократии, читатель удивится ещё больше! Начну с самого понятия ДЕМОКРАТИЯ!

Демократия появилась в рабовладельческом государстве, когда рабовладельцы собрались все вместе, чтобы выработать единый комплекс правил и законов для того, чтобы лучше было управлять рабами! Да, именно собрались вместе для того, чтобы создать единый кодекс законов и правил для того, чтобы лучше управлять своими рабами, и чтобы не было каких-либо отличий в этом вопросе у отдельных рабовладельцев. Наверное, не стоит объяснять, какие и чьи интересы отражали эти законы в «свободном» и «демократическом» рабовладельческом государстве. И хотя Вам тут же попытаются дать объяснение, что слово ДЕМОКРАТИЯ возникло от греческого слова ДЕМОС, что означает – НАРОД! Но, при этом, как это часто бывает у страдающих потерей памяти в нужных местах, забудут добавить, что ДЕМОСОМ или народом в этом государстве считались только свободные люди, подавляющее большинство которых были РАБОВЛАДЕЛЬЦАМИ! И забудут сообщить, что основное население составляли именно РАБЫ, которых и за людей не считали! Не правда ли, мало что изменилось с тех пор?!.